И оживут слова (СИ)

Радим дернулся, Альгидрас нахмурился, неохотно поворачиваясь ко мне и явно намереваясь соврать. Если яд и был на стрелах, то в первую очередь на той, которой целились в воеводу, чтобы уж наверняка. Меня обдало холодным потом.

— Радим? — мой голос сорвался.

Радим поморщился и вздохнул, покосившись на ахнувшую Злату. Видимо, не только мне пришла в голову эта здравая мысль.

— На той стреле был яд? — судорожно вздохнув, прошептала Злата.

Радимир обнял ее, погладил по волосам.

— Ну, будет, — проворчал он. — Чуть царапнуло.

— Плечо все изранено: чуть царапнуло, — всхлипнула Злата.

— Ну, Златка… будет. И без того сегодня есть по ком плакать.

Злата прижала ладони к глазам, а я бросила быстрый взгляд на Добронегу. Та стояла, выпрямившись, глядя на сына. Слез не было. В этот момент я поняла, что вряд ли смогла бы вот так. Это сколько же сил нужно иметь!

— Ну, Златка… Ну, — Радимир крепче прижал жену к себе и виновато посмотрел на мать. — Правду говорю: царапнуло. На Всемилку обернулся. А потом Олег… Ну, вы же его знаете, с ученостью его. За нож схватился да давай за все обиды мстить, — неловко пошутил Радим.

Вид сурового воина, смущенно утешающего жену, впечатался в мое сознание намертво. Я понимала, что должна отвернуться, но просто не могла, жадно впитывая зрелище того, как большая рука Радима скользит по Златиным волосам. И я знала, что волосы Златы сейчас цепляются за старые мозоли и что рука у него горячая.

Мое внимание привлекло движение Добронеги. Она шагнула к Альгидрасу, сжала его плечи и притянула к себе.

— Второй раз ты Радимушку спасаешь, — ее голос все-таки сорвался, но она тут же откашлялась, словно устыдившись своего порыва.

Альгидрас от этой фразы словно уменьшился в размерах и неловко пожал плечами. Злата, казалось, только этого и ждала. Вывернулась из-под руки Радима и бросилась к Альгидрасу. Добронега отошла в сторону, приобняла меня за плечи, а Златка, крепко обняв Альгидраса, что-то шептала ему на ухо, беспрестанно всхлипывая. Тот что-то бормотал в ответ, неловко проводя ладонью по ее спине.

— Ну, будет. Ладно, — проворчал Радим.

Зареванная Златка отстранилась от Альгидраса и вдруг обратилась ко мне:

— Спасибо тебе! Спасибо, что Радимушку окликнула.

Я глубоко вздохнула и попыталась придумать достойный ответ на логичный вопрос, который непременно возникнет.

— Как ты поняла, что не Будимир это? — раздался голос Радимира.

И хоть вопрос и был ожидаемым, готового ответа у меня не было. Я не знала, как объяснить то, что почувствовала на берегу. Поэтому я повторила сказанное дружинникам:

— Я… увидела. Мне показалось, что на палубе был тот… один из тех… Знакомый мне. Я не знаю точно. Я не была уверена. Просто…

Я поняла, что начинаю невнятно бормотать, но ничего не могла с собой поделать. Не могла я уверенно врать под пристальным взглядом Радимира. Не сейчас. Спасла меня Добронега. Отодвинувшись от меня, она повернулась к Альгидрасу, напряженно смотревшему мне в лицо, словно пытавшемуся уличить во лжи:

— Олег… там Улеб тебя дожидается.

Альгидрас резко вскинул голову, чуть поморщился и скользнул ладонью по повязке.

— К Радогостю?

Добронега кивнула. Альгидрас оглянулся на оставленный угол: стружки на ткани, валяющийся на полу резец. Мне показалось, что он тянет время.

— Я приберу, — тут же воскликнула Злата. На что Альгидрасу оставалось только кивнуть и выйти из комнаты.

— Это как же должно быть худо, что Любава согласилась Олега позвать, — ни к кому не обращаясь, пробормотала Злата, осторожно поднимая ткань за края, чтобы не рассыпать стружки.

— Худо, — устало отозвалась Добронега. — Нутро взрезано. Тут уж на любое чудо понадеешься.

— Он и не из такого живым выходил, — упрямо произнес Радим.

Добронега только покачала головой:

— Не нынче.

— А Олег поможет? — негромко произнесла Злата, вглядываясь в лицо Добронеги.

— Разве только чудо случится, — покачала головой та, устало опускаясь на лавку.

***

Чуда не случилось. Проснувшись утром после ночи глубокого сна, вызванного какими-то отварами, я встретилась с осунувшейся Добронегой.

— Радогостя Перун прибрал, — негромко пояснила она.

Я опустила взгляд, подумав о том, что смерть здесь действительно оказалась настоящей. И от того, что она проходила вот так, фоном, в словах Добронеги и слезах Златы, она не становилась менее страшной. Наоборот. А еще я внезапно вспомнила, почему мне показалось знакомым это имя. Его не раз и не два упоминал Улеб. Радогость был его единственным сыном.

Весь следующий день в Свири стучали топоры, готовя погребальные костры. Звук тревожно плыл над городом, и мне нестерпимо хотелось заткнуть уши. Казалось, что сегодня даже собаки лают громче обычного, а ветер, наоборот, шумит тише, словно для того, чтобы слышать рвущие душу звуки. Весь день я провела дома. Рука болела, все время хотелось пить и настроение стремительно приближалось к отметке «ниже среднего».