И оживут слова

Он убрал резец в сумку, что валялась тут же на полу, и начал быстро сметать стружки в кучу. Всемила смотрела на него и думала, что хваны странные. Ну где это видано, чтобы воин пол мел? А девка здесь на дворе на что? Злата для того ее и держит! Но хванцу она говорить этого не стала. Пусть метет, раз ума нет.

Тот собрал стружки, ссыпал их на загнетку и, отряхнув руки, оглядел сперва пол, а потом посмотрел на Всемилу. Всемила отвернулась — не хотела она, чтобы он на нее смотрел. Не нравился ей его взгляд.

Она подняла голову и посмотрела на наличник над дверью. Оказывается, там был узор. Пока еще не законченный, но уже было понятно, каким он будет. Отчего-то Всемиле захотелось дотронуться до изгибов.

— Что это за узор?

— Хванский, — коротко ответил чужак.

— И Радим позволил его опочивальню чужими узорами портить?

Ждала, что хванец разозлится, но он спокойно ответил:

— Позволил.

— А сделай такой же перед моими покоями! — решила Всемила, круто повернувшись к хванцу.

Тот смотрел так, как порой смотрел на нее Радим. Еще не укор, но вот-вот…

— На твои не стану.

— Не станешь? — сощурилась Всемила. — А если Радим прикажет?

— Даже если Радим попросит — не стану. В узорах сила — тебе такой нельзя.

— Сила? — расхохоталась Всемила. — Я уж выросла из небылиц, хванец! Или ты так не думаешь?

— Думай, как знаешь, — спокойно ответил хванец и направился к двери.

— А почему мне нельзя? — спросила Всемила не столько из любопытства, сколько для того, чтобы задержать его здесь. Когда еще случай выпадет.

— Он для… — хванец помялся, словно не зная, как продолжить, — для мужних жен.

— То есть, коль без мужа, так нельзя?

— Нет.

— А если я себе такой на платье вышью?

Хванец сощурился, словно целился.

— Не нужно.

— А если?

— Это будет просто узор — точно повторить не сможешь, — коротко улыбнулся он.

— А если смогу?

— Если сможешь, беду можешь накликать.

— Так уж и беду?

— Всемила, я не просто так говорю, — голос у хванца звучал примирительно, словно он с дитем неразумным разговаривал. Всемилу даже зло взяло. — Не нужно. А то мне Радиму сказать придется.

— Ах, так! Радиму сказать, значит? — недобро улыбнулась Всемила, передразнивая его глупый выговор. Неприятно он слова произносил — будто песню пел. — А если я Радиму расскажу?

— Про что? — снова прищурился хванец.

— Не знаю. Хотя бы, что приставал ты ко мне, прямо здесь? Как думаешь, слушать он тебя после этого станет?