И оживут слова

Правда однажды Всемила решила чужака и при брате проверить: нарочно корзинку уронила — посмотреть, что хванец сделает. Радим того не заметил: чуть впереди шел, а хванец быстро нагнулся, корзинку поднял, да еще рушник, выпавший из нее, сложил ловко да аккуратно и молча Всемиле передал. Чего она сама ждала — не понятно, то ли что он тоже корзинку ту не заметит, то ли что слова какие скажет. А он смолчал, и Всемила со злости даже не поблагодарила — молча бросилась брата догонять. Рассердило ее то, что он даже взгляда на нее не бросил. Будто и не человек она. Со Златкой вон и смеется, и говорит… И решила Всемила, что добьется от него ответа, чего бы ей это ни стоило.

Так вот у них и получалось. Делала она что-то такое, чтобы Радим не видел, а хванец все молчал. Раз уж совсем нарочно его Всемила толкнула. Будто бы оступилась, когда через канаву перескакивала. Хванец-то ни ростом, ни силой не вышел — стыдоба, а не побратим воеводе. Он, не ожидавший толчка, веретеном крутанулся, но на ногах устоял, да еще обернувшегося Радима успокоил, мол, ничего, оступился. И на Всемилу снова не взглянул.

Злило это — сил не было.

А потом судьба свела их наедине, как Всемиле и хотелось. Пришла она в дом Радима, да того не застала. Девчонка, что у Златки в помощницах жила, дверь отворила да в хлев убежала, а Всемила в дом пошла. Она чувствовала себя хозяйкой. И хоть даже мать здесь себя гостьей вела, уступая Злате, Всемила уступать не собиралась. Она — роднее всяких Злат, и это ее дом. Понятное дело, сильно она не самовольничала, но и лишний раз позволения у Златы не спрашивала, что ей делать здесь, а что нет.

Златы в передней не оказалось, и Всемила решила посмотреть в покоях. Да так и обомлела. Где это видано? В доме воеводы, да вот так… без присмотра!

Хванец стоял на скамейке и что-то ковырял над дверью.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросила Всемила, надеясь, что он свалится со своей скамейки.

Но тот даже не вздрогнул, только посмотрел на нее спокойно и сказал:

— И тебе поздорову.

Всемила сощурилась. Учить ее вздумал!

— Делаешь что?

— Уже ничего, — ответил хванец и спрыгнул на пол.

В руках он держал большой резец. Всемила посмотрела на горку стружек на полу, на его засыпанную стружками рубаху и спросила:

— Мести здесь кто будет? Думаешь, я?

— Зачем? — спокойно ответил хванец. — Я сам.