И падал снег

– «Удивительно, – подумал я, – Как мало отделяет человека от смерти. Тоненький лоскут кожи и ещё более тонкая ткань сосуда. Пару секунд боли и вот, ты уже медленно уходишь из мира, тихонько засыпая, словно растворяясь в нём.»

Резкий низкий звук ударил по ушам и прошёлся по всему телу мурашками. Это неожиданности я резко дёрнулся и острый как бритва нож по касательной прошёлся по запястью. Я сначала сильно испугался, но присмотревшись, понял, что сосуды не были задеты, а рана оказалась весьма небольшой. Моей жизни ничего не угрожало, и я, быстренько сбегав к аптечке сделал перевязку.

Наконец я встал и направился к источнику шума. Открыл дверь и… Замер.

Давеча грустная и непрезентабельная округа с небольшими островками грязного снега превратилась в чудесное, словно сошедшую со страниц зимних сказок картину. Огромные, практически с ладонь хлопья равномерно укрывали землю, которая стала резко контрастировать с тёмным небосводом.

Всё в пределах поля зрения было укрыто толстым слоем серебристого одеяла, из которого можно было различить лишь дома, что выглядывали громадными сугробами. Причина испугавшего меня звука лежала передо мной, возвышаясь практически с мой рост – наверное, полтонны снега, скатившегося с крыши и образовавшего практически неприступную крепость. А новые слипшиеся воедино снежинки уже успели покрыть черепицу новым белоснежным слоем.

В каком-то детском восторге я, не запирая дверь, вернулся в комнату. Быстро натянул на себя побольше тёплой одежды и выскочил на улицу. Пришлось приложить немало усилий, чтобы преодолеть возникшую перед домом ледяную стену. Но открывшийся вид искупал все неудобства, несмотря на то что из-за падающих снежинок обзор сокращался до полусотни метров.

Внезапно, разрушая волшебный момент раздался сухой треск пистолета-пулемёта. Я успел среагировать и упасть с лицом на землю, а очередь обижено просвистела у меня над головой.

– Maschinengewehrmannschaft in Deckung!3

Пока немецкие подразделения развёртывались в боевой порядок, ответили наши ружья. Чуть погодя, звучно запел наш «Максим». Понимая, что уже нахожусь под прикрытием, я принялся отползать за бруствер окопа.

Оказавшись в относительной безопасности, я принялся оценивать поле боя. Результаты оказались неутешительными: чёртовых фашистов было как минимум в два раза больше. Но хуже всего было то, что у них в поддержке был броневик и лёгкий танк.

– Не впораемося, товаришу лейтенанте. Видходити треба.

– Сдюжим, хлопцы, сдюжим, – успокоил их я, – Михайло, заряжай миномёт.

Я лично навел орудие и первая же мина, со звуком скорого взрыва упала на танк. Восьмидесятидвухмиллиметровая мина его броню не пробила, но разлетевшийся на хорошее расстояние осколки за раз забрали с собой целое отделение пехоты, пытавшихся укрыться за стальным монстром.

На нашу позицию тут же обрушился шквал огня, но мы, пригнувшись не прекращали посылать тяжёлых вестников смерти из батальонного миномёта. Каждый его глухой хлопок подпитывал надежду на удачное окончание боя, в которое, с появлением бронетехники, не верил уже и я, как бы не хорохорился.

Вскоре замолчал наш пулемёт. Решившись высунуться, я увидел лишь его покорёженный ствол, смотревший в небо. Почуявшие быструю победу фрицы стали грубо напирать, обходя наши позиции с флангов. И даже танк, экипаж которого уже расслабился, подъехал довольно близко, обогнав подразделение прикрытия.

– Тебя-то, голубчик, мы ждали, – прошептал я. Схватил связку гранат и лихо, перемахнул через бруствер. Полз я очень быстро, понимая, что каждая секунда промедления стоила жизни моих бойцов. Буквально вгрызаясь в снег, пытался не обращать внимание на затекающие конечности и горящие огнём лёгкие.

Мне повезло, что в эту ночь шёл снег и что поле битвы оказалось не столь ровным. Именно из-за этого я в целости смог подобраться к железному уродцу, не обратив на себя внимания.

Замах, и связка, пролетев по дуге, угодила прямиком в танк. И тут же, не давая никому опомниться, вслед пошла бутыль зажигательной смеси. Я упал лицом в снег, снова прижимаясь к нему, становясь с ним одним целым. Но всё же успел углядеть, как ярко вспыхнул бензиновый двигатель машины, выпуская наружу чёрную копоть.

– Ура!

– За Сталина!

– Бей гадов!

Резкий принёсшийся по полю боя гул бойцов, поднявшихся в атаку, напугал даже меня. Я сначала не поверил своим ушам, памятуя, что у противника был ещё один вездеход. И даже успел засомневаться в моём заместителе: не спятил ли мужик, не выдержав отчаянного боя? Но быстрый взгляд в сторону противника вернул всё на свои места – полугусеничный транспортёр так же, как и танк был объят ярким пламенем.

– За Родину! – закричал я, поднимаясь со всеми, из последних сил поливая врагов на ходу из табельного оружия.