И пели птицы…

Теперь Джек взирал на двух офицеров с любовью и благодарностью. Они поняли, как тяжко бывает измотанному солдату. Он был уверен: их милосердие объясняется состраданием. Джек вынул из кармана письмо Маргарет. Воодушевление, которое он испытывал оттого, что остался в живых, породило в нем потребность поделиться с ними своей бедой, болезнью сына.

– Вот видите, сэр. Это письмо от моей жены. Сын у нас расхворался. Я волнуюсь за него. И от волнения не смог заснуть, когда вышел из туннеля.

Он вручил письмо Уиру, тот покивал и спросил, поддвигая листок по столу к лейтенанту:

– Видите, Рейсфорд?

– Да, – ответил Стивен. – Вижу. Тут сказано – дифтерит. Это серьезно.

– Мне не позволят съездить домой, повидать его?

Стивен, приподняв брови, повернулся к Уиру.

– Сомневаюсь. У нас и без того некомплект, – ответил тот.

– У вас есть дети, сэр? – спросил Джек.

Уир покачал головой:

– Я не женат.

– А у вас, сэр?

– Нет, – ответил Стивен.

Джек покивал каким-то своим мыслям.

– Смешно, наверное, – я здесь, вокруг меня то и дело мрут люди, а опасность угрожает ему.

– Каждый, кого мы убиваем, чей-то сын, – сказал Стивен. – Вы не вспоминаете об этом, когда видите их трупы? Не гадаете, что думали матери солдат, впервые поднося их к груди, – что их ждет именно такой конец?

– Нет, сэр. Так я об этом не думаю.

Трое мужчин продолжали пить чай. Вой снарядов доносился снаружи. Землянка подрагивала от разрывов. С потолка сыпались комья сухой земли.

Молчание нарушил Стивен:

– Этой ночью двое моих бойцов просидели восемь часов в воронке на ничейной земле, на посту прослушивания. Как, по-вашему, о чем они думали все это время? Разговаривать им было запрещено.

Говоря это, он смотрел на Джека.

– Не знаю, сэр. Может быть, с ними случилось то же, что происходит с нами в туннеле. Спустя недолгое время ты вообще перестаешь о чем-либо думать. Как будто и жить перестаешь. Мозг отмирает.

– Мне было бы интересно побывать в вашем туннеле, – сказал Стивен.

– Нет там ничего интересного, – отозвался Уир. – Он даже проходчикам не нравится.

– Мне хочется узнать, что я в нем почувствую. Кое-кто из моих солдат полагает, что вы там не очень торопитесь. Что не слышите звуков, которые издает враг. Они очень боятся, что их взорвут из подкопа.

Уир усмехнулся:

– Это мы понимаем.

Джек поерзал на табурете. Что-то странное присутствовало в двух этих офицерах. Он заподозрил, что оба пьяны.

Уир всегда представлялся ему человеком, на которого можно положиться. Уир, подобно остальным командирам проходчиков, был кадровым военным инженером, переведенным в саперную часть. Под землей он вел себя осмотрительно и аккуратно, хотя соответствующего опыта работы до войны не имел. Но сейчас глаза его покраснели от виски и казались диковатыми. Каштановая щетина на щеках и подбородке с определенностью указывала на то, что бритьем он пренебрегал уже несколько дней. Лейтенант, думал Джек, вроде бы потрезвее, однако в некоторых отношениях впечатление производит еще более непонятное. Совершенно невозможно с уверенностью сказать, всерьез он говорит или нет. Он кажется забывчивым и отрешенным, – несмотря на то что мысль о спуске под землю явно воодушевляет его. Кажется, что он и не здесь вовсе, а где-то еще, думал Джек. Первоначальная приязнь и благодарность к этим офицерам понемногу покидали его. Ему не хотелось больше делиться с ними заветными чувствами. Хотелось вернуться к Тайсону и Шоу – да пусть даже к Уилеру и Джонсу с их назойливой болтовней. С ними по крайней мере понимаешь, на каком свете находишься.

– Известно что-нибудь о том, когда нас отведут в тыл, на отдых, сэр? – спросил он Уира.

– Думаю, завтра. Держать нас здесь дольше они не могут. А что слышно о ваших людях, Рейсфорд?

Стивен вздохнул:

– Бог его знает. Из штаба батальона до меня то и дело доходят всякие слухи. Рано или поздно нам придется пойти в наступление. Но, правда, не здесь.

– И мы потеряем нескольких человек лишь для того, чтобы утешить французов? – усмехнулся Уир.

– Да. О да. Им необходимо чувствовать, что не они одни выбиваются здесь из сил. Боюсь, впрочем, что пожнут они только ветер.

Из глубины землянки выступил Райли:

– Уже почти шесть, сэр. До инструктажа осталось десять минут.

– Вам пора идти, Файрбрейс, – сказал Уир.

– Увидимся в туннеле, – отозвался, взглянув на Джека, Стивен.

– Спасибо, сэр.

Джек покинул землянку. Снаружи уже почти рассвело. На недалеком горизонте, всего в нескольких милях за линией немецких окопов, смыкалось с землей низкое небо Фландрии. Джек набрал полные легкие утреннего воздуха. Ему сохранили жизнь; последние остатки душевного подъема вернулись к нему, когда он, окинув взглядом траншеи, увидел струйки сигаретного дыма и парок над кружками с чаем, которые сжимали сейчас замерзшие руки солдат. Он думал о вони, пропитавшей его одежду, о вшах, кишевших в ее швах, о людях, с которыми боялся подружиться, зная, что завтра их может разорвать в куски у него на глазах. Настал час, в который Тайсон совершал обряд очищения: опорожнял кишечник в банку из-под краски и выплескивал ее содержимое через бруствер окопа.