И по делам твоим воздастся (СИ)

Кабинет располагался в конце длинного коридора, по обеим сторонам которого шли классные комнаты. В другом конце коридора находилась лестница, она вела на второй этаж, там были спальни воспитанниц и некоторых учителей. Подсобные помещения, большая столовая и кухня находились в пристроенном к главному корпусу флигеле. Ева Адамовна жила в собственной квартире в городе, но часто оставалась на ночь в приюте, поэтому рядом с кабинетом находилась крошечная спаленка, там помещалась только, большая, удобная кровать, умывальный столик с фарфоровым тазом и кувшином да небольшим комодом. Эту ночь, она, видимо, собиралась провести здесь, потому, что постель была аккуратно расстелена, подушки взбиты, но никто на них не спал. Кабинет имел три окна, выходившие во двор приюта, тяжелые, двойные, дубовые двери находились прямо напротив среднего окна, справа от входных дверей, еще одна дверь вела в спальню хозяйки, в углу высилась круглая, изразцовая печь. Слева от входных дверей стояла картотека, здесь в идеальном порядке хранились все документы, относившиеся к ведению дел в приюте. Всю стену рядом с картотекой занимали книжные шкафы, густо уставленные книгами, библиотекой активно пользовались, об этом свидетельствовали потрепанные корешки книг прочитанных многими ученицами. Рядом с окнами была уютно расположена гостиная группа, состоящая из старенького, но удобного на вид диванчика, двух кресел в пару дивану и небольшого чайного столика, красного дерева, с гнутыми резными ножками и блестящей, отполированной столешницей украшенной по бокам искусной резьбой. Если эта мебель принадлежала, нашей Дарье Любомировне, то она обладала отменным вкусом. Напротив библиотеки, у противоположной стены размещался, громоздкий, основательный, чисто мужской письменный стол, за ним готического стиля, оббитое кожей, с высокой спинкой, старое и величественное кресло. Пол был услан толстыми потертыми коврами, стены украшены всевозможными акварелями – разнообразные пейзажи, работы воспитанниц приюта. А за креслом хозяйки висел большой портрет мужчины, по сходству с Евой Адамовной можно было предположить, что это ее отец.

Пока мужчины занимались своей работой, я бродила по кабинету, рассматривала пейзажи на стенах, читала названия книг на полках. Когда Семен Михайлович с Георгием Федоровичем отошли к окну, о чем-то вполголоса разговаривая, а молодой человек в очках удалился, я приблизилась к письменному столу. Очевидно, сыщики осматривали стол, осторожно стараясь ничего не нарушить, потому, что перед этим помощник Семена Михайловича стол фотографировал со всех сторон. Все ящики стола были открыты, их содержимое высыпали на пол, бумаги скомканы, аккуратная Ева Адамовна, никогда бы такого не сделала, даже если предположить, что она в агонии, зацепила, что-нибудь рукой, но никак не могла, переворошить все тумбы и ящики. Мой взгляд зацепился за небольшую вещицу, лежавшую под креслом, посмотрела в сторону Семена и Георгия они увлеченно шептались, не обращая на меня внимание. Я осторожно присела. Под стулом валялась маленькая, знакомая чернильница с головой дракона. Чернила вылились, испачкав ковер. Сыщики ее, конечно, уже заметили. Ну что ж теперь понятно, куда делся пресловутый канцелярский набор, где-то тут должно быть перо, а где нож я и сама знаю.

В комнату вошел молодой человек в очках, принес с собой какой-то чемоданчик, старательно избегая смотреть на меня, вытащил из него странный набор предметов – коробочку напоминавшую пудреницу, кисточку как для бритья и странную бумагу цвета слоновой кости, разрезанную на аккуратные квадратики величиной с ладонь. Все так же, не обращая на меня внимания, он вытащил лупу и принялся осматривать стол очень медленно, что-то заметив, взял, кисточку, набрал на нее немного странной пудры и стал сосредоточено постукивать по ней, покрывать легким слоем пудры какую-то точку на столе. Потом легонько, провел по тому месту кисточкой и, взяв кусочек бумаги, разделил ее на две части, одну часть приложил к посыпанному пудрой месту на столе и осторожно разгладил, стараясь получше ее разровнять, потом аккуратно отлепил бумажную полоску от столешницы и приклеил, так же аккуратно и неспешна, к прозрачному стеклышку.

Я затаив дыхание, наблюдала за этим странным действом. Когда над моим ухом раздался голос Георгия:

- Он снимает отпечатки пальцев.

Я удивленно спросила:

- Зачем?

- Что бы знать, кто последний прикасался к столу. – Объяснил Семен Михайлович.

Я обернулась к нему:

- А как вы будете знать, кому они принадлежат, и вообще, никогда не слышала ни о чем подобном. Тяжело вздохнув, Семен Михайлович пустился в объяснения, сначала неохотно, но дальше все больше воодушевляясь, поведал: