И полный радости мир (СИ)

Теперь парк казался огромным, настороженным и угрюмым зверем, затаившимся в засаде, но бабка, бойко шевеля руками, катилась все дальше и дальше по тропинке и вдруг.. растаяла, растворилась среди светлых березовых стволов, среди величавых кленов и кокетливых рябин..

«Пропадет, бабка! – затосковала Клава – Нужно было ее в больницу отвезти или домой к себе, а то ведь пропадет, замерзнет, сгинет..»

И, тут, как-то разом засвистали какие-то птахи, абсолютно лишние в этом запущенном, заброшенном месте, мелькнула какая-то живность вдалеке, между березовых стволов.

Клаве показалось, что это хитрюга-лиса охотится за мышками и зайцами, живущими на воле.

Отчего-то стало спокойно и благостно на душе у невезучей Клавы с автоклава, стало светло и радостно, точно свершила она дело нужное и доброе.

-Смотри, не упусти Жар-птицу! – голос Кирки-кикиморки звучал в голове у несчастной девушки, точно живой – Счастье свое – не упусти!

Клава медленно выползла из сугроба, в который забрела невзначай, стряхнула липкий, влажный снег с модных сапожек и остановилась у ближайшей березки.

Деревце благополучно пережило эту зиму – тонкие ветви тянулись вверх, белая кора светлела в синеющих сумерках.

Клава глубоко вдохнула воздух – полной грудью и только теперь заметила, что стоит, обнимая тонкий березовый ствол, довольно давно, вон и ноги, слегка примерзшие, протоптали целую канавку в тающем снеге.

Клава вспомнила о разряженном мобильнике, о том, что больше суток не была дома и со всех ног бросилась прочь из темного парка.

Вслед ей неслось довольное уханье совы.

«Мама с Дашкой меня, наверное, совсем потеряли! – размышляла Клава, ставя машину в гараж – Сейчас напьемся сладкого чаю и я расскажу Дашке сказку про Корчму, про ленивого домового, про верного сторожа-охранителя, про добрую бабку Кикимору..»

Девушка шагала по знакомой дорожке, от гаражей к своему дому неспешным шагом, удивляясь коварному и переменчивому нраву южно-донской погоды.

Подумать только – еще вчера, во всю, ярилась метель, слепыми, белыми мухами мотались в воздухе целые стаи колючего снега, норовя утопить, в тяжелой белой мгле, все живое, а нынче, днем, совсем иная картина: солнышко улыбается с синих небес, птицы, сумасшедшим гомоном наполнили городские улицы и заброшенный парк, на дороге, лужицы подтаивающего снега.

Пахнет весной…

-Попалась, сука! – сильный удар сзади, придал телу Клавы нешуточное ускорение и направил лицом прямо в сугроб.

Все мечты, точно корова языком слизала.

Девушка, взвизгнув от неожиданности, нелепо растопырила руки-ноги и приземлилась в рыхлый сугроб.

Сугроб пах дымом, машинным маслом и талой водой.

-Говорил же, тебе, суке - не ломайся, хуже будет, так нет же – кочевряжиться она удумала, Мишкой-Бульдозером пугать..

Сильные руки ухватили Клаву за ворот куртки, встряхнули и поставили на ноги.

Ноги слабели в коленях, скользили по снегу, царапая дорожку каблуками.

Клава болталась, беспомощная, точно кукла-марионетка в руках опытного кукольника.

В нос ударила дикая смесь сивухи, чеснока и вяленой рыбы.

Клава ухватилась руками за голову и неожиданно икнула.

Икнула от страха.

Перед ней, точно гора, возвышался Свищ и в глазах его, темных от водки и еще чего-то очень страшного, плескалась ярость.

Клава задрожала от недобрых предчувствий – было уже довольно поздно, она задержалась в дороге, потом возилась с бабулькой, затем решила прогуляться по парку, а уже стемнело и основная масса автолюбителей, давно сидит дома, уткнувшись носом в голубые экраны телевизоров.

Свищ, наверняка, караулил ее у входных дверей, наливаясь алкоголем и яростью, распаляя себя, припоминая мнимые обиды и вот ей, Клаве, вечно невезучей Клаве, так «посчастливилось» встретить пьяного козла в ста метрах от собственного дома.

-Что, лярва, страшно? – нехорошо осклабился Костя Свитченко, больно дергая девушку за руку – Предупреждал же..- и он, не отвлекаясь на пустые разговоры, больно выворачивая руку, потащил девушку в темноту, к старому гаражу, давно заброшенному и бесхозному.

Клава упиралась, пытаясь устоять на тонких каблуках, но тщетно – Свищ, не смотря, на кажущуюся хрупкость, оказался, неожиданно, жилистым и упорным.

Клава попыталась закричать, но Свищ сильней дернул ей руку, и девушка лишь жалобно пискнула, из последних сил борясь с ужасом и подступающей тошнотой.

-Сейчас, сейчас..-бормотал Свищ, заваливая ее в талый снег, торопясь, расстегивая пуговицы и запуская холодные, дрожащие руки прямо под свитер.

Жесткие, жадные пальцы больно сжали грудь, а ненавистные губы впились грубым поцелуем.

Клава, содрогаясь от омерзения, извивалась всем телом, пытаясь отбиться от насильника и только еще больше распаляя его.

-Неча из себя целку строить! – мычал Свищ, вжимая девушку в снег – Ишь, ломаться она, удумала.. Ниче, ниче..и не таких обламывал..

Его руки сноровисто расстегивали замок, а затем тянули вниз неподатливую, узкую юбку, разводили ноги, впиваясь пальцами в тонкий шелк трусиков..