И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы

Мундир совы

Мундир тебе сковал Геракл
специально для моей баллады.
Ты, как германский генерал,
зверела на плече Паллады.

Ты строила концлагерей
концерны.
      Ты! Не отпирайся!
Лакировала лекарей
для опытов и операций.

О, лекарь догму применял
приманчиво, как примадонна.
Маршировали племена
за племенами
        в крематорий.

Мундир! Для каждого – мундир!
Младенцу! Мудрецу! Гурману!
Пусть мародер ты, пусть бандит, —
в миниатюре ты – германец!

Я помню все.
        Я не отстам
уничтожать твою породу.
За казнь —
       и моего отца,
и всех моих отцов по роду.

С открытым ли забралом,
               красться
ли с лезвием в зубах,
            но – счастье
уничтожать остатки свастик —
коричневых ли,
          желтых,
              красных!

Чтоб, если кончена война,
отликовали костылями, —
не леденело б сердце над
концлагерями канцелярий.

«Гори, звезда моя, гори…»

Гори, звезда моя, гори
и полыхай притом!
Сто Сцилл и столько же Харибд
хромают за хребтом.

Там сто стоических пещер,
там стонет красота,
за тем хребтом, где вечер-червь
мне душу разъедал.

Он разъедал, да не разъел,
он грыз, да не загрыз.
Ни сам я и ни мой размер
не вышли из игры.

Не обрели обратных нот,
не хлынули под нож.
И если прославляли ночь, —
то ненавидя ночь!

Пусть вечер,
        как хирург,
              угрюм,
хромает вдоль застав.
Моя звезда!
       Ты – не горюй!
Гори, моя звезда!

«Я в который раз, в который…»

Я в который раз, в который
ухожу с котомкой.

Как ты?
Где ты?
В чьей карете
скоростной катаешься?
И какие сигареты
с кем ты коротаешь?

Вот придумал я зачем-то
самозаточенье.

В сфере северных завес
снежных
      и сказаний
я на каторге словес
тихий каторжанин.

Буквы тихие пишу,
в строчки погружаю, —
попишу,
подышу
и продолжаю.

И снежинка —
         белой чайкой
над окном огромным!
Чайкой ли?
Или случайной
белою вороной?

«За Полярным кругом, за Полярным…»

За Полярным кругом, за Полярным
кустики изогнуты, как скрепки.
Может быть,
        Сиянье запылает?
Нет.
Не запылает.
Знаю крепко.

Горизонт газетами оклеен.

Говорят,
     здесь в самом лучшем виде,
как дельфины,
        прыгают олени!
Что ж.
Охотно верю.
Но не видел.

Пьяницы —
       наземные пилоты —
в высшем пилотаже по субботам:
тот в петле,
а этот подбородок
у жены выламывает бодро.
Диво – Север! Оближите,
                ваньки —
встаньки, ваши
         важные машины!

Развевайся, знамя – рваный ватник!
Развивайтесь, знанья матерщины!

За Полярным кругом
            крик собак.
Подвиг трудовой опять
              струится.
И твоя судьба,
моя судьба
замкнута,
       как этот круг,
              Строитель.

«И возмутятся корабли…»