И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы

Бахчисарай! Твой храбрый хан
в одно мгновенье обесценил
монеты римлян и армян
и инструменты Авиценны,

он прибивал славян к столбу

гвоздями белыми Дамаска.
Отнюдь не мнительный Стамбул
молился узкоглазой маске.

Бахчисарай!

Твой хан Гирей
коварно и кроваво правил.
Менял внимательно гарем
и слезы на металлы плавил.

Все – мало. Только власть любил.

Всех юношей страны для страху
убить задумал
        и убил;
оставив евнухов и стражу.

Под ритуальный лай муллы

взлетали сабли ястребами,
мигала кровь, как солнце мглы;
младенцев сабли истребляли.

Прошло еще двенадцать зим.

Двенадцать лун ушло в преданье.
Хан постарел. Татарский Крым
жирел оружьем и плодами.

Мурзы облюбовали быт.

Чиновники чины ловили.
Рабы работали;
         рабы
обычай и бичи любили.

Прошло еще немало зла…

Хан правил пир в стеклянных залах,
и к хану женщина пришла;
она пришла
и так сказала:

– Тебя никто не мог любить.

А я одна тебя любила.
А нужно было бы убить.
Прости меня, что не убила.
Повелевал ты, но – Аллах! —
легко повелевать слезами.
Я много лет таила страх;
Я умираю,
      и сказала.

Она была бела, как бред,

как струйка бедная.
           Не знали
ни имени ее, ни лет;
ее в гареме не назвали.

Сам хан лекарствами поил.

Мурзы мигали:
невозможно!
старик наложницу любил,
которую не знал на ложе.

Она в субботу умерла.

Приплыл ясак. Носили яства.
Неслось на яликах «ура!».
Задумчив был Гирей и ясен.

Он слуг судил – не осудил.

(Молчали эшафоты Крыма.)
Наложниц не освободил,
но и не пользовался ими.

Он совершил обряды сам,

сам в саван завернул, шатаясь,
надгробный камень сам тесал;
тесал,
    а евнухи шептались.

Он положил под камень клад,

и не было богаче клада,
он вырезал на камне глаз,
и слезы падали из глаза.

– Аллах, – сказал он, – больше звезд

в моей судьбе уже не светит.
Да буду я фонтаном слез!
– Да будешь! – так Аллах ответил.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Когда узнал Бахчисарай,
татары мысли развивали,
к утру утих собачий лай,
все
очаги разогревали.

Торговец стриг своих овец,

У тиглей хлопотал кузнец.

Жемчуголов ловил свой перл.

Рабы свою баржу смолили.

Лишь муэдзин молитву пел

и поздравлял татар с молитвой.

Феерия Отрывок