И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы

О вспомни обо мне в своем саду,
где с красными щитами муравьи,
где щедро распустили лепестки,
как лилии, большие воробьи.

О вспомни обо мне в своей стране,
где птицы улетели в теплый мир
и где со шпиля ангел золотой
все улетал на юг и не сумел.

О вспомни обо мне в своем саду,
где колокольные звонят плоды,
как погребальные,
           а пауки
плетут меридианы паутин.

О вспомни обо мне в своих слезах,
где ночи белые, как кандалы,
и где дворцы в мундирах голубых
тебя ежевечерне стерегут.

Музыкант

Как свечи белые, мигала тишина.
Из крана капала и капала луна,
такая маленькая, капала теперь,
из крана капала и таяла в трубе.

Как свечи белые, маячили в ночи
так называемые лунные лучи,
а та луна, а та небесная была
в кружочках цифр, как телефонный циферблат.

Совсем иные, иноземные миры,
висели звезды, как бильярдные шары.
В бубновых окнах лица женщин и мужчин
чуть-чуть прозрачнее, чем пламя у свечи.

Я был в неясном состоянье перед сном.
Я был один, и был один старик со мной.
Но был он в зеркале, таинственный старик,
в шампанских бакенбардах современный лик.

Он делал пальцами, как делает немой.
Как свечи белые, мигали у него
немые пальцы. Этот мученик зеркал
на фортепьяно что-то странное играл.

Мою чайковскую луну и облака,
как Дебюсси, он в си-бемоли облекал,
то патетические солнца и латынь
он мне, слепцу, мой музыкальный поводырь.

Еще старик играл такое попурри:
– Все это было – твой Парнас и твой
Париж,
но ты не жил и не желал,
              увы и ах!
Существованье музыканта – в зеркалах,

лишь в зеркалах твои сожженные мосты,
молитвы мутные, минутные мечты,
я – тварь земная, но нисколько не творю,
я лишь доигрываю музыку твою,

мы – Муки творчества, нас ждет великий суд,
у нас, у Муков, уши длинные растут,
но наши уши постепенно отцвели,
спасает души повседневный оптимизм,

я презираю мой мучительный талант…
А по мостам ходили белые тела.
Как свечи белые, маячили в ночи
тела, одетые у женщин и мужчин.

Играл орган в необитаемых церквах.
Его озвучивали Гендель или Бах.
Фонарик в небе трепетал, как пульс виска.
И в небе с ним – необъяснимая тоска.
О музыкант, какую ни бери бемоль,
минорный край твой есть, как мания, немой.
О музыкант, ты музыкант в своем числе!

О поводырь, как и ведомые, ты слеп.
Взойдет ли солнце, очи выела роса.
Как водяные знаки, бедные глаза.
О музыкант, меня ты не уговорил.
Ты улыбнулся и на улицу уплыл.
Так ты уплыл. Но я нисколько не скорблю:
большое плаванье большому кораблю.

Одиннадцать стихотворений

«Мы плыли уже семь дней…»