И повсюду тлеют пожары

Спустя сорок пять минут – на дорогах были пробки – такси подъехало к домику на Уинслоу. Мия еще сидела дома, заканчивала работу; взглянув на Би-би, она тотчас все поняла. Подробности она узнает позже – кое-что от самой Биби, когда та успокоится, кое-что из вечерних теленовостей и утренних газет. Полная опека передана штату, с рекомендацией ускорить процесс оформления удочерения супругами Маккалла. Отмена права на посещение. Судебный запрет дальнейших контактов Биби с дочерью без маловероятного согласия Маккалла. Пока же Мия просто заключила Биби в объятия, отвела в кухню, поставила перед ней горячий чай и дала выплакаться.

Новости поползли по школе, едва прозвенел звонок с последнего урока. Моник Лим получила на пейджер сообщение от своего отца, Сара Хендрикс – ее отец работал на Пятом канале – от своего, а дальше слухи прыснули во все стороны. Иззи, однако, ничего не подозревала, пока после школы не явилась к Мие, не вошла в незапертую дверь, как обычно, и не поднялась в кухню, где увидела Биби, обвисшую за кухонным столом.

– Что случилось? – прошептала Иззи, хотя уже все поняла.

Она никогда не видела, чтобы взрослые так плакали – так по-звериному выли. С таким безрассудством. Словно больше нечего терять. Она еще годами будет порой просыпаться по ночам с сердцебиением, потому что ей будет чудиться, что она вновь слышит эти душераздирающие рыдания.

Мия вскочила, выпроводила Иззи обратно на лестницу, прикрыла кухонную дверь.

– Она что… умирает? – шепнула Иззи.

Дурацкий вопрос, но она по-честному испугалась, что так оно и есть. Если душа может покинуть тело, она кричит вот так: будто скрежещет гвоздь, выдираясь из старой деревяшки. Иззи инстинктивно прижалась к Мие и зарылась в нее лицом.

– Она не умирает, – сказала Мия, обхватила Иззи руками, обняла покрепче.

– Но с ней все будет нормально?

– Она выживет, если ты об этом. – Мия погладила Иззи по волосам – они пушились под пальцами, как дымные клубы. Как у Пёрл, как у Мии в детстве: чем больше приглаживать, тем отчаяннее они стремятся на волю. – Она прорвется. Она обязана.

– Но как? – Не верилось, что человек может вытерпеть такую боль и выжить.

– Не знаю, честное слово. Но она прорвется. Иногда кажется, что всему конец, и тут находишь выход. – Мия поразмыслила, как лучше объяснить. – Как после пожара в прерии. Я однажды видела, много лет назад, в Небраске. Будто конец света наступил. Земля сожжена, вся почернела, зелени – ни клочка. Но после пожара почва богаче – и вырастает новая зелень. – Мия отодвинула Иззи, кончиком пальца отерла ей щеку, напоследок еще разок пригладила волосы. – С людьми, знаешь, то же самое. Начинают заново. Находят выход.

Иззи кивнула, шагнула прочь, обернулась снова.

– Скажите ей, что мне ужасно жалко, – попросила она.

Мия тоже кивнула:

– До завтра, ладно?

* * *

Тем временем Лекси и Сплин вернулись домой, и автоответчик сообщил им, что дело закрыто. Закажите пиццу, проинструктировал их материн голос сквозь шумы. Деньги в ящике под телефонным справочником. Я вернусь, когда сдам статью. Папа сегодня поздно – заканчивает с документами после слушаний. “А Пёрл уже знает?” – подумал Сплин, но после ссоры они почти не разговаривали, и он удалился к себе, изо всех сил постарался не думать, чем сейчас занята Пёрл. Как он и догадывался, Пёрл была с Трипом и узнала новости лишь спустя несколько часов, вернувшись домой и увидев, что за кухонным столом по-прежнему сидит притихшая Биби.

– Всё, – вполголоса сказала дочери Мия, и этого хватило.

– Мне так жаль, Биби, – сказала Пёрл. – Мне… мне так жаль.

Биби не подняла головы, и Пёрл ушла в спальню и закрыла дверь.

Мия и Биби сидели в молчании, пока за окном не стемнело; в конце концов Биби поднялась.

– Она всегда будет твоим ребенком, – сказала ей Мия, взяв за руку. – Ты всегда будешь ее матерью. Этого не изменить.

Она поцеловала Биби в щеку и отпустила. Биби ни слова не произнесла – все это время она не произносила ни слова; может, колебалась Мия, спросить, о чем она думает; может, оставить ее здесь; с ней ничего не случится? На месте Биби, решила она, я бы не хотела, чтоб меня принуждали к беседе, – и чувство такта победило. Позже Мия поймет, что, видимо, Биби поняла иначе. Что в словах Мии она услышала дозволение. А если бы я надавила, станет гадать Мия, она бы рассказала, что задумала? А я, если б знала, остановила бы ее или помогла? Даже многие годы спустя Мия так и не сможет удовлетворительно ответить себе на этот вопрос.