И придет волчица

— Как? Почему?

— Кардиостимулятор. Уже девять лет. Врата ведь не пропускают в чужие Миры всякие там технические штучки, поди, и изъять на переходе попытаются.

— Я не знал, — смутился маг.

— Откуда тебе было знать? — усмехнулся Гиалло. — Для этого нужно было хотя бы наведываться в колонию. Возможно, будь ты тогда на Юули, в меня бы не вставили эту махину.

— Магия не всесильна, — опустил голову Эн-Ферро.

— Медицина тоже. Так что придется тебе решать проблему с Галлой без меня. Записи у меня кое-какие остались, объясню, что смогу. Если бы не карантин этот, то мог бы на расстоянии ее консультировать, но Мир все равно закроют, так что и такое решение отпадает. Можно было бы поискать другого врача, но я даже не знаю…

Коммуникатор на рабочем столе доктора издал сухой щелчок, и ровный женский голос скромно поинтересовался:

— Папа, а у нас в семье разве больше нет медиков?

— Бездна! — Богзар поспешно выдернул шнур из розетки. — Сто шесть лет девчонке, а до сих пор подслушивает! Вот нахалка!

— Это что, Мариза? — подхватился с места Лайс. — Она все слышала?

— Естественно, — пробурчал Богзар. — Любопытная, как кошка!

— Ну так зови ее сюда, — неожиданно просветлел магистр Пилаг, у которого как раз появилась идея, как разом решить все накопившиеся вопросы.

* * *

Тар

Чтобы не мешал солнечный свет, они задернули тяжелые темные шторы. В образовавшемся полумраке исходящее от кристалла свечение стало более явным, а расплывавшиеся по туманной сфере точки и полосы видны отчетливей. Непосвященный не заметил бы и этого. Нужно было быть магом, чтоб суметь прочитать сделанную на месте сгоревшего Посольского дома запись событий, предварявших пожар.

Запись эта далась волшебникам нелегко. Огонь — своевольная и беспощадная сила — уничтожил практически все следы: как материальные, так и остатки использовавшейся волшбы. Пришлось задействовать Память Стихий — сложнейшее из заклинаний, применяемых для энергетической съемки. Удалось наскрести лишь жалкие крохи. И эти-то крохи и изучали сейчас чародеи, собравшиеся в кабинете Старшего наставника Школы.

— Это тот же маг, что руководил обрядом изъятия силы, — произнес после раздумий тэр Салзар. — Феаст. Видите обрывки плетений? Он пытался создать что-то, но не успел.

— Элементы действительно совпадают, — согласилась Гейнра. — Даже слишком. Похоже, что он пытался использовать то же заклинание, что и на кладбище. И против того же эльфа. Только и он был не так уж прост, этот сидэ Иоллар.

— Мечи, — тихо сказал наставник Марко. — Его странные мечи, что появляются сами собой. Дар крови перворожденных. Я видел их, даже держал в руках.

— Колдун тоже должен был знать о них, — заметил Ворон.

— Видно, он забыл, — предположил Медведь. — Или был слишком самоуверен, раз уж приблизился на расстояние удара.

В который раз они смотрели на излучаемое кристаллом пятно света. Наблюдали, как гаснет в первой стремительной вспышке бледная искорка — человек, не несущий в себе дара, как еще две такие же устремляются туда, где сходятся на мерцающем поле две яркие точки-ауры: искрящаяся зеленая — эльф, переливы черного и льдисто-голубого — колдун. Сходятся, и темная аура мага вдруг меркнет, а вокруг нее разливается на мгновенье розоватый свет, свидетельствующий о том, что пролита была кровь. А еще через какое-то время трудно становится что-либо разобрать — все пространство безраздельно захватил Огонь. Видно только, как исчезает, погаснув насовсем, искорка колдуна, как тают стоящие рядом с ним люди — коварнейшая и опаснейшая из четырех стихий не знает пощады. И только слабое пятнышко-эльф остается в царстве неистового Огня. Свет его ауры пробивается даже сквозь яростные всполохи пламени, сначала все также ярко, а после начинает медленно угасать, растворяться в отблесках алчного пламени. Очень-очень медленно…

Маги молчат. Это в первый раз они переглядывались сперва удивленно, не веря ни собственным глазам, ни чувствам, бросали друг другу изумленные фразы, а после нервно ерзали, глядя на часы, кто сжав кулаки, а кто закусив губу до боли, представив себе вдруг, каково это — сгорать заживо в течение долгих тринадцати минут. Тринадцать минут — ровно столько понадобилось искорке-ауре, чтобы исчезнуть полностью. Эльфа не убила боль, он не задохнулся в дыму, и любой из волшебников, просматривавших в этот день запись, готов был поклясться, что сидэ Иоллар находился еще в сознании, когда плоть его должна была обуглиться уже до кости…

— Сильная кровь, — выговорил Марко, сглотнув ставший в горле ком. — Очень сильная.

Откуда-то, из тайников памяти всплыла картинка: коридоры школьной лечебницы, скамейки без спинок вдоль каменных стен и сидящий на одной из них парень. Острые кончики ушей настороженно выглядывают из-под растрепанных волос, разодранная одежда не скрывает ран и ожогов, и припухшую бровь пересекает полоска запекшейся крови, а в глазах, устремленных на закрытую дверь, тревога, надежда и…

— Главное, мы знаем, что он точно мертв, — сказал удовлетворенно тэр Салзар, и Старшей наставник не сразу понял, что тот говорит не об эльфе, а уже о колдуне.