И пришел доктор...

Наскоро накинув шинель, любитель водочки буквально вылетел из своей новой обители. Показателем того, насколько торопился минёр, служила вода в ванной, которую он совершенно не удосужился спустить. Вода эта довольно приятно манила: от неё отчётливо валил пар. На дне ещё не до конца растворились кристаллики непрозрачной соли. Но родной отец зарядных устройств и подводных мин ничего этого уже не видел: он ловко семенил по свежевыпавшему снегу. Левой-правой, левой-правой.

Дома новосёл появился только на следующий день, ближе к вечеру. Уставший и непомытый. Грязь с него ещё не сыпалась, но в отдельных местах уже неприлично чесалось. Военная форма натёрла во всех складках, а носки, если даже и не поставить, то прилепить к стене можно было спокойно, не прибегая к помощи клея.

С самыми светлыми чувствами минёр уже представлял себе всю прелесть купания в ванной комнате. Мины, взрывные устройства и всё, что с ними связано, казалось, ушло из его головы в неизвестном направлении. Мир и покой царил в душе флотского, когда он переступил порог своего нового дома.

Но забыл он, что не только командиры способны подпортить настроение неожиданной вахтой. Домовой, вылакавший полбутылки водки и распоясавший алый шёлковый пояс, тоже мог быть на это горазд. И ещё как горазд.

Вы не поверите, что обнаружил непомытый брат гранат и запалов. Это просто непостижимо. Аж волосы мои, оставшиеся, дыбом встают от такого беспредела. Страшно даже описывать. Он сам бегал в шоке, рассказывая о выходках домового.

Спокойно! Новая обитель находилась в совершенном порядке: вещи лежали на своих местах, окна не были разбиты, обои не оборваны и холодильник остался нетронут. Но вот ванная. Эта злополучная ванная. Не волнуйтесь, вода там плескалась в том же объёме, что и днём раньше. Никаких следов, что кто-то в ней мыл свои косточки или стирал какие-нибудь кафтаны, тоже не было. Но всё-таки, что-то с ней случилось не так. Минёр, на цыпочках подкравшись к кромке ванны, осторожно коснулся воды большим пальцем и обмер. Она была ХОЛОДНАЯ….

Минных дел мастер впервые изменил своему образу и в течение трёх минут грязно ругался нецензурными выражениями.

ГЛАВА 42 ПРОПАВШИЕ БЕЗВЕСТИ

Невидимым бойцам невидимого фронта посвящается.

От автора

Помимо домовых и лизунов, которых не так уж и много, на флоте есть ещё один секретный, невидимый отряд. Военнослужащие, входящие в него, друг друга фактически не знают. Они числятся на службе, но их практически никогда на должностном месте не бывает. Нет, это не «мёртвые души», хотя и такие имеются. Это другие. Некоторых даже их личный командир в глаза не видел, хоть и желал этого страстно. А как ты их увидишь, если увидеть их физически невозможно?

Вот и у Лёлика в экипаже Нового Формирования таковые пропавшие присутствовали. Вернее создавали видимость, что присутствуют.

Первый из них был талант, или нет, Талантище, с большой буквы «Т». Назовём его простым нарицательным именем Мичман № 1. Перевели этого мичмана из посёлка Вихляево на новое место службы. Прибыл он к командиру части, представился и, не будь дурак, попросил недельку отпуска, чтобы вещи перевезти, жену свою и прочий хлам.

А дабы через КПП (ведь ЗАТО же всё-таки) ему можно было беспрепятственно ездить, выпросил он отпускной на месяц написать. На всякий пожарный. И только его и видели. Спустя два дня он, конечно, позвонил, ради приличия, но только для того, чтобы известить всех о своём бесконечном отсутствии. До свидания, товарищи. Он — крылатая птица свободного полёта. Прощайте!

Хотели его, было, немедленно в розыск подать, спустя десять суток, но эскадра запретила совершать столь необдуманный поступок. Все же борются за показатели, а они итак ниже пупка болтаются. «Ну, отсутствует и что с того?» — говорили преспокойно наверху. «Главное, чтобы не пил и в милицию не попал. А сюда нет и суда нет».

Мичман № 2, в отличие от первого, больше походил на вундеркинда или, правильнее будет сказать, на вундерэдла (adult (англ.) — взрослый). В общем, он тоже был парень не промах, используя морскую службу достаточно виртуозно. Притащил этот мичман своё бренное тело к командиру. Представился по поводу назначения. Вот он, Я. Командир, занятый ворохом нескончаемых бумаг перед очередной внеплановой проверкой, не отрывая головы, пробурчал ему: «Иди, знакомься со своим командиром Боевой Части».

Мичман выходит от командира и видит своего старшого. Представляется. Здоровкается. Не целуется. Особо не телячится. А командир БЧ, свойский офицер, доверчивый по природе, утончённый по натуре, не мог ничего лучше придумать, как сразу озадачить вновь приплывшего моряка: послал его в городок, какие-то документы отвезти.