И пришел многоликий...

Спустя десять минут, когда с тостами и вареными яйцами было покончено, вестовой величаво вплыл в кают-компанию, неся на вытянутых руках поднос, уставленный стаканами с дымящимся чаем, горкой розеток и вазочками с кизиловым вареньем. Князь предпочитал, чтобы чай был обжигающе горячим, поэтому подстаканники с вензелем, по виду совершенно неотличимые от серебряных, были изготовлены из сплава с намного меньшей теплопроводностью.

Чаепитие прошло в полном молчании. И только когда князь, поставив пустой стакан на белоснежную скатерть, хитро прищурился и, кивнув в сторону сидящего на дальнем конце стола моложавого офицера с новенькими погонами контр-адмирала на плечах, ехидно произнес:

«А что, надо сказать, Петро очень неплохо смотрится в новых погонах», тишину в помещении разрушил дружный хохот, который, затихая, перешел в гомон десятков молодых голосов:

— Семен, а где ты вчера шлялся? Петро чуть звезду не заглотил.

— Да уж, у него такое хайло, что и две звезды одновременно влезет.

— На сале разъел.

— Да когда ты последний раз видел сало?

— Вот я и думаю, может, у нас оттого и сала нет, что Петро…

Средний возраст офицеров штаба Второй эскадры едва перевалил за сорок, что в мире, где стандартным сроком жизни считалось лет сто пятьдесят — двести, было из ряда вон выходящим фактом. Но это было вполне объяснимо. Российскую империю практически не затронули первые атаки, стоившие людям Вселенной Зовроса, Нового Магдебурга и еще десятка окраинных планет. Но когда те атаки сменились новой, гораздо более мощной, волной продвижения Врага, русские ощутили ее на себе в полной мере. Причем потери людей на первоначальном этапе этой второй волны были столь велики, что этот период потом получил название Годы вдовьего плача. Русские потеряли почти четверть территории и весь регулярный флот мирного времени. Большинство из тех, кто сей — час сидел в адмиральской кают-компании, были брошены в мясорубку приграничных сражений прямо со скамей гардемаринских классов и из аудиторий университетов. Подавляющая часть из них уже успела обзавестись благородной сединой на висках, но только двоим она полагалась по возрасту и сроку службы. Остальные поседели, побывав на палубах пылающих и разваливающихся от взрывов кораблей, в кромешном аду орбитальных бомбардировок либо в отчаянных абордажных схватках на высоких орбитах над гибнущими по ударами Врага планетами. И несмотря на то что полтора года назад им удалось стабилизировать фронт, каждый знал, что завтра все может начаться снова. А потому надо уметь радоваться жизни, пока ты еще жив.

— Ладно, кончай базар.

Несмотря на то что эта фраза была произнесена спокойно-добродушным тоном, в кают-компании тут же установилась абсолютная тишина. И это явно указывало на то, что командующий флотом пользовался среди своих соратников непререкаемым авторитетом.

— Петро, представился ты вчера хорошо, но как там дела с «Ильей-Громовержцем»?

Новоиспеченный контр-адмирал, начальник инженерной службы эскадры, тут же вскочил на ноги и четко доложил:

— Все по плану, господин адмирал, заканчивают отладку главных ходовых. Сразу после завтрака убываю к ним, на контрольный прогон, а завтра уже начнем ходовые испытания.

Князь кивнул.

— А как дела на «Алексеевском равелине»? Тут же поднялся еще один офицер:

— Сегодня в три ночи закончили фокусировку главного калибра. Буксиры уже готовят мишенное поле: Контр-адмирал Переверзин доложил, что завтра собирается провести первые пробные стрельбы.

— Отлично. Пожалуй, на завтра напрошусь к Переверзину в гости.

На лицах присутствующих промелькнули улыбки. Переверзин был самым старым не только среди адмиралов, но и едва ли не во всем Втором флоте. Старше его был только боцман Путивлин на «Беспокойном». Тому уже перевалило за сто восемьдесят. Поговаривали, что князь вознамерился было убрать эту флотскую реликвию с боевого корабля, напирая на то, что Путивлин-де флотский талисман, а эсминцы — дрова в пожаре любого сражения. Но боцман уперся. «Ну как я, вась сиясь, корабль оставлю, — басил он, — да и капитан у нас хошь и хороший, а молодой. За ним пока догляд да пригляд нужен…»

Командующий флотом поднялся из-за стола, а это означало, что время шуток закончилось. Наступало время нудной работы. Но никто из них, уже прошедших ледяной огонь и пылающий вакуум, отнюдь не страдал от привычного однообразия своих ежедневных обязанностей. Потому что все они знали, что это однообразие и затишье может в любую минуту взорваться надсадным звоном баззеров боевой тревоги и возбужденным выкриком дежурного по командованию:

— На сканерах отметки «сто»!..

Князь возвратился в свои апартаменты только около полуночи. За день он успел побывать во Второй дивизии эсминцев, Первой бригаде легких крейсеров, поприсутствовать на тактической игре в командном центре авианосца «Варшава» и почти три часа просидеть над голокубом в разведуправлении флота.