И приведут дороги

Альгидрас, не ожидавший моего движения, резко затормозил, отшатнулся и с недоумением уставился на кусок коры. Вряд ли он хоть что-то разглядел в свете, проникавшем сюда сквозь дверной проем. Радим позвал меня и, судя по звукам, кажется, решил вернуться на сеновал. Альгидрас продолжал тупить, поэтому я быстро задрала его рубаху и, прижав кору к вздрогнувшему животу, опустила подол и шагнула прочь. Альгидрас подхватил бересту, не давая ей выпасть. Смотрел он при этом так, будто я совершила что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, он через раз на меня так смотрит. Что же мне теперь, уже и из дома не выходить?

Я столкнулась с Радимом в самых дверях. Вероятно, в другой раз он бы попенял на заминку, сейчас же его мысли были явно не здесь. Я невольно улыбнулась обреченно-счастливому выражению лица воеводы. Думаю, радость от реакции Всемилы на новость была сравнима с его радостью от самой новости.

Альгидрас вышел через несколько секунд. Я невольно бросила взгляд на его живот, однако рубаха не топорщилась. Руками он ничего не придерживал, из чего я сделала вывод, что он успел припрятать рисунок где-то на сеновале.

Ветка снова зарычала. Альгидрас что-то коротко сказал ей по-хвански, и рычание сменилось ворчанием, которое почти сразу стихло.

– Надо же. И эту хванскому научил, – присвистнул Радим.

– Свирским псам нравится хванская речь, – улыбнулся Альгидрас и вдруг замер, а глаза его расширились. От него полыхнуло волной тревоги.

Так как смотрел он в это время куда-то между мной и воеводой, я резко обернулась, пытаясь понять, что его испугало. Однако позади нас ничего не было. Ну, не корзинки же со зверобоем он испугался, в самом деле? Когда я вновь повернулась к хванцу, тот уже выглядел как обычно. С эмоциями тоже справился, во всяком случае, я ничего больше не чувствовала. Радим заминки не заметил. Он оторвался от созерцания Ветки, которая успела улечься в яму, всем своим видом выражая недовольство. Надо же. И эта тоже норное животное. Я уж думала, Серый у нас какой-то странный.

Радим тем временем попросил меня немного подождать, а сам отвел Альгидраса в сторону. Говорили они тихо. Я даже и не думала, что Радим так умеет. Беседа давалась обоим нелегко. Радим хрустел пальцами, а Альгидрас попеременно то морщил нос, то потирал шею поверх повязки. Мне стало неловко наблюдать за их мучениями, поэтому я отвернулась, и взгляд сам собой наткнулся на резьбу над воротами. Помнится, я хотела рассмотреть эти узоры еще в самый первый визит сюда. Тогда Альгидрас не позволил, потому что мы были одни в закрытом дворе. Странно, прошла всего неделя, если не меньше, а кажется, будто целая жизнь. Рассматривая витиеватую резьбу, я вдруг заметила в ней некую закономерность. Узоры повторялись не целиком, а небольшими частями и напоминали скорее не рисунок, а… надпись? Надо же. Я столько дней провела в доме Радима, а обращала внимание лишь на резьбу в виде виноградной лозы и вьющегося цветка. Почему же ни разу не посмотрела на эти орнаменты? Мне снова стало неуютно от мысли, что Альгидрас всерьез способен сотворить что-то магическое.

Когда Радим тронул меня за плечо, я даже вздрогнула – так задумалась. Он обнял меня и потянул к воротам.

– Вы помирились? – без обиняков спросила я.

Радим тяжело вздохнул, явно не зная, что мне сказать. Я с тоской вспомнила Миролюба, который всегда прямо и без утайки отвечал на все мои вопросы. Впрочем, Миролюбу не приходилось столько лет жить бок о бок с таким человеком, как Всемила.

– Помирились, – наконец ответил воевода и потянул меня к воротам.

Я оглянулась на хванца, который пошел нас проводить.

– Радим, – решилась я, понимая, что это глупость, но другого шанса у меня просто не будет. – Позволь мне видеться с Олегом.

Радим встал как вкопанный. Альгидрас последовал его примеру и еще скорчил гримасу, словно говоря: не смей.

– Зачем? – с подозрением спросил Радим.

– Олег… успокоил меня очень. А еще он начал легенды разных народов рассказывать, да так и не досказал. Я дослушать хотела.

Радим обернулся к хванцу. Мне показалось, что тот, если бы ему не было больно, пожал бы плечами, а так ограничился очередной гримасой.

– Так ты не сможешь сюда одна ходить, – с опаской откликнулся Радим, явно ожидая истерику.

– Ну так пусть он к нам ходит, как поправится.

– Как поправится, он в Каменицу поедет, – хмуро сказал Радим и повернулся к выходу.

Так вот о чем они говорили. Альгидрас поправится и уедет. И я его больше не увижу?! Ну уж нет! И дело было даже не в том, что от этой мысли мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Дело было в том, что я пропаду без него в этом мире. Кому еще я смогу сказать правду?

– Тогда сделай так, чтобы я могла приходить сюда! – потребовала я.

– Всемилка. – Радим повернулся ко мне, прищурившись.

Я уперла руки в бока, хотя совсем не хотела скандалить. Мне-то ничего не будет, а вот Альгидрасу это может аукнуться.

– Кому из нас ты не доверяешь? – тоже прищурилась я.

Радим посмотрел на Альгидраса, потом на меня. Было совершенно очевидно, кто, по его мнению, слабое звено в нашей цепочке.

– Люд болтать будет.