И приведут дороги

Я видела, что он не хочет отвечать на этот вопрос, однако после небольшого колебания он все же кивнул.

– Ты говорил, что не мог видеть Всемилу и не видишь меня. Что это значит? Других видишь? И почему со мной все изменилось?

Альгидрас вздохнул так тяжело, что в другой ситуации я бы его пожалела, но не сейчас.

– Я не вижу других. Я знаю о них то же, что знает Радим.

Я вопросительно приподняла бровь, ожидая пояснений.

– Побратимство – не просто слово, – пожал плечами Альгидрас. – Там был обряд. Мы связаны с Радимом. Любой обряд скрепляется священным договором. Его слова вплетаются в судьбу.

Для меня это прозвучало бредом. Однако причин не верить ему в том, что касалось обрядов, у меня не было. Альгидрас же продолжил:

– Всемилу я не видел совсем. Не знаю почему. А тебя… тоже не видел поначалу. Только чувствовал. Как… как… огонек. Теплый. Как свет. Я не могу лучше пояснить. А потом уже вот так стало. Каждую перемену настроения.

– Отчего так стало? – негромко спросила я, даже не пытаясь осмыслить ассоциацию с теплым огоньком.

– Я не знаю, – ответил он.

– Так же не знаешь, как про отвар для Всемилы? – не удержалась я.

Альгидрас усмехнулся одним уголком губ.

– Нет. Вправду не знаю. Думаю, дело в Святыне.

– Расскажи мне о ней и… все же покажи, что ты чувствуешь, – снова попросила я. – Мне это нужно.

– Ты не понимаешь, о чем просишь, – негромко повторил он. – Я не такой, как остальные. Я прошел обряд. Во мне слишком много… – он замолчал, подбирая слова, – много того, что может причинить тебе вред. Я прошел чужой обряд. – Видя мой непонимающий взгляд, он пояснил: – Каждой Святыне нужен свой обряд. Хванскому Шару служат жрицы. Мальчик становится мужчиной, так Шар признает его своим и берет под защиту.

Я тут же подумала о женщине, в теле которой была во сне.

– Да, – кивнул Альгидрас. – Альмира была одной из этих жриц.

– Ты читаешь мысли? – прошипела я, вмиг почувствовав себя крайне неуютно.

Он усмехнулся и качнул головой:

– У тебя на лице все.

Я мрачно кивнула, совсем не успокоенная его словами. Но что мне оставалось делать?

– Итак, Альмира… – я слегка запнулась на имени его женщины, – была жрицей. И?

– Жрица… она тоже не с людьми. Но не так, как та, что отнимает жизни. Жрица Храма вхожа в дома. Ей дают играть с детьми, приглашают к столу. Она уважаема и почитаема. Она…

Голос Альгидраса изменился, когда он заговорил о жрицах. Точнее, об одной из них.

– …обряды дают Шару силу. Он светится, он… дышит, – невпопад закончил он, явно отвлекшись на мысли об Альмире.

– Святыня питается этими обрядами? – спросила я.

Альгидрас задумчиво на меня посмотрел и пояснил:

– О Святынях так не говорят. Но… ты права. Это дает ей силы. А она взамен обещает защиту.

– А если обряды прекратить?

Во взгляде Альгидраса мелькнуло что-то непонятное, а потом он снова улыбнулся одним уголком губ:

– Как интересен твой мир.

– Почему?

– Святыни чтят. Никому никогда не пришло бы в голову их осквернить.

И сказано это было так, что я поежилась.

– Что стало с хванской Святыней? – спросила я.

Альгидрас не ответил, разглядывая меня так, словно я была занятным зверьком.

– Ее же, вероятно, никто теперь не… питает. Так что мой теоретический вопрос стал вполне практическим.

Я не была уверена, что Альгидрас понял выражение, однако он чуть дернул плечом.

– Я не знаю, что с ней стало. Когда я спросил, Радим сказал, что ее унесли квары.

– Так и было, – вдруг вспомнила я. – В моем сне Альмира сперва побежала к храму. Там она увидела убитого жреца и следы, будто по земле тащили что-то тяжелое. Она еще подумала, что Священный шар не смогли снять с алтаря и забрали вместе с ним. Выходит, хванская Святыня теперь у кваров?

Альгидрас помедлил с ответом, но все же произнес:

– Не думаю. Мне кажется, она где-то недалеко.

– Откуда ты знаешь?

– Я начал ее чувствовать, – негромко ответил он.

– Чувствовать? – завороженно выдохнула я.

Мне до сих пор казалось чем-то нереальным все, что касалось этого их волшебства, и я все еще не оставляла попыток мыслить рационально.

Он кивнул.

– Это как часть меня. Это здесь. – Альгидрас прижал ладонь к груди. – Я четко услышал ее, когда у столба стоял. А теперь думаю, что все это время, когда чувствовал, будто должен что-то сделать, это была она. – Он нахмурился и потер грудь, как будто там болело. – Или она, или же что-то очень похожее на нее.

Я мотнула головой, отгоняя неприятные ассоциации. Совсем недавно я сама думала о том же. Сказать ему? Если бы только я могла ему верить! Альгидрас снова коротко улыбнулся, явно чувствуя мои сомнения.

– Как хванская Святыня могла попасть сюда? – вместо этого спросила я.

– Говорили, что Будимир – тот самый, на чьем корабле приплыли те, кто ранил Радима… – Я нетерпеливо кивнула, давая понять, что в курсе, кто такой Будимир. – Встретил кваров в море. Верно, тех самых. И теперь Святыня где-то здесь. Я не знаю точно, но я ее чувствую. Радим… он о том, похоже, не знает.

– Она правда хранит тебя? – спросила я, вспомнив их разговор с Миролюбом. – Поэтому ты говорил перед судом, что не умрешь?

Альгидрас медленно кивнул.