И про тебя там написано

Рядом со «Старбаксом» и вправду обнаружился книжный — никогда раньше не обращала на него внимание. Когда мы вошли, звякнул колокольчик. Но никому до нас не было дела. На полках — книжки, на столах — книжки, на стендах — календари с котиками. Я всегда считала, что в такие магазины ходят только бабульки в больших очках. Но в углу стоял взмокший парень со спортивной сумкой, а чуть дальше, в глубине, маячила даже девчонка нашего возраста. Она с головой ушла в здоровенный том с блестящей обложкой, раскрытый на середине. Я удивилась, как это ей разрешили просто так читать книжку. Она же ее залапает, а залапанную потом кто купит?..

Но все-таки пылью здесь пахло не так, как в библиотеке. Логично, ведь книжки здесь все-таки новые — ну или уборщица меньше халтурит.

— Чем могу помочь? — к нам подкралась женщина с пучком на голове. На шее у нее болтались деревянные бусы. А на ногах были тапочки — неужели она и живет здесь?..

Я захлопала глазами. Я понятия не имела, как покупать книги. В «Тимберленде», например, называешь нужный цвет и размер. А здесь что сказать? «Мне, пожалуйста, что-нибудь в синей обложке, страниц эдак на двести»?

— Мы хотели узнать, — Петровна подтолкнула меня вперед. — У вас есть книжка Леи Как-то-там?

— Леи Эриксон? — дама в деревянных бусах понимающе заулыбалась.

Я кивнула. И откуда она знает эту Лею?

— Она что, такая известная? — Петровна, как всегда, читала мои мысли.

— Прекрасная берлинская писательница, — отозвалась дама в бусах.

— Мы были в библиотеке, где она читала свою книжку, — призналась я. Голос у меня оказался какой-то писклявый.

— А, «Неделя книги»! — просияли Бусы. — И как вам?

— Дерьмо дерьмом, — ответила Петровна. — Никто не слушал. Кроме нее, — она ткнула в меня пальцем. Я наступила ей на ногу: еще не хватало, чтобы она поведала Бусам, почему я слушала эту Лею. В конце концов, это мое глубоко личное дело.

— У вашего поколения чтение не очень популярно, — сказали Бусы.

— Я бы выразилась иначе, — вежливо ответила Петровна. Они улыбались друг другу, словно были когда-то лучшими подругами, а потом в хлам разругались и вот только недавно опять начали здороваться.

— Так какая книга Леи Эриксон тебя интересует? — Бусы повернулись ко мне.

Я как дура забыла название. И полезла в сумку за флаером.

— Там что-то о девочке, у которой разводятся родители, — пробормотала я. И при этом залилась краской, как будто объявила во всеуслышание, какой у меня рисунок на трусах.

— «То, о чем ты никогда не узнаешь»! — воскликнули Бусы с улыбкой фокусника, извлекающего кролика из шляпы. — Сейчас посмотрю, есть ли она у нас.

Она посмотрела в компьютере, потопталась перед стеллажом, а потом и вовсе свалила куда-то в подсобку. Наверно, там еще уйма всяких разных томов. Я аж взмокла. Петровна взяла из стопки книжку, на обложке которой красовался страус. Раскрыла на середине. Тут Бусы как раз вернулись. С сегодняшней книжкой в руках.

— Это она! Та самая!

Бусы улыбнулись.

— Видно, тебе уже не терпится прочесть!

— А вы ее читали? — поинтересовалась я и почувствовала, как что-то ужалило меня в самое сердце. Мне совсем не хотелось, чтобы она через свои толстые очки подглядела в мою историю. Хотя я была с ней совершенно не знакома и знакомиться не собиралась. Ну вот и ей со мной знакомиться ни к чему, тем более таким способом.

— Я — нет, но читала моя коллега, и ей очень понравилось. — Продавщица взяла мою двадцатку, нежно разгладила ее и стала набирать сдачу: пять евро пять центов. Я с тяжелым сердцем проводила взглядом свою кровную денежку. Сущее разорение! Никогда в жизни я не думала отслюнявить столько бабок за сто пятьдесят страниц. — А ты как, советуешь?

— Нет! — в ужасе завопила я. — Не советую! Читайте что-нибудь другое!

Сбитые с толку Бусы протянули мне сдачу, положили книгу в бумажный пакет и сунули туда же закладку.

Петровну, как водится, потянуло в «Старбакс», раз уж мы все равно рядом. Для нее «Старбакс», как она однажды призналась, — воплощение благополучия и стабильности. Уже за одно это она благодарна эмигрировавшим родителям. В киргизской деревушке, откуда они родом, она бы сейчас в лучшем случае хлебала черный чай с маслом у какой-нибудь тетушки.

— Буэ, — скривилась я тогда. — С маслом?

— Ага. Традиция. Ведь у нас там жуть как холодно. А жир согревает.

Но сегодня я хотела побыть наедине с книжкой. Меня не оставляло ощущение, будто она трепыхается в бумажном пакете. Однако Петровна помогла мне в книжном, и я хотела сделать ей что-нибудь приятное взамен. Она очень любит фраппучино, и я решила ее угостить. Для нее фраппучино дороговат.

Мы зашли в «Старбакс», и на сдачу я купила фраппучино, даже на маффин хватило.

— Давай побыстрее, — сказала я. — Я не могу здесь торчать целый день.

— У тебя что, свидание?

— Да. Нет.

— Приходится следить за мамочкой, чтобы она из окна не сиганула?

— Если у вас дома сплошные драмы, не надо всех судить по себе.