И проиграли бой

- Полегче, полегче, - попросил тот. - С этого бока у меня ребра поломаны.

Подошел Андерсен - старший, глаза у него горели.

- Теперь сами убедились! Убедились, чем все кончилось! Фургон спалили, Альфа изувечили! Убедились теперь?

- Ради бога, перестань, отец, - невнятно пробормотал Альф. - К чему все снова ворошить? А тебя, вроде, зовут Мак?

- Верно.

- Так вот. Мак, как по-твоему, примут меня в партию?

- Ты, никак, хочешь бороться по-настоящему?

- Да. Как думаешь - примут?

- Думаю, примут, - медленно проговорил Мак. Я дам тебе бланк, напишешь заявление. Ради чего ты вступаешь, Альф?

Массивное лицо исказилось. Альф покрутил головой.

- Я все думаю и думаю, - начал он. - С той минуты, как меня поколотили. Думаю об этих парнях, никак мне их не забыть: дотла сожгли мой фургончик, меня ногами топтали, а на углу двое полицейских, стоят и смотрят. И пальцем не шевельнут. Нет, мне их не з абыть.

- И поэтому ты хочешь вступить в партию?

- Я хочу бороться с ними. Готов до последнего дня сражаться. Хочу быть с теми, кто против них.

- Сразу тебя предупреждаю, Альф, синяков и зуботычин ты схлопочешь куда больше. Тебя будут бить так. что живого места не останется.

- Что ж, пусть, но и им от меня пощады не будет. Бороться - так бороться. До сих пор я жил тихо-мирно, держал маленькое кафе, подкармливал босяков от случая к случаю...Голос у него прервался. На глазах показались слезы.

Доктор Бертон легонько коснулся его щеки.

- Вам, Альф, много разговаривать вредно.

- Я достану тебе бланк заявления, - пообещал Мак. - Чудно все-таки. Кого ни возьми из тех, кто к нам приходит, всех "благословила" полицейская дубинка. Стоит легавым отдубасить дюжину ребят, у нас сразу пачка заявлений о приеме. Да, нашим агитаторам за полицией не угнаться, а в Лос-Анджелесе прямо "красная" полицейская бригада орудует - такое они нам пополнение дали. Не знаю, примут ли тебя, но я постараюсь, чтоб приняли. - Мак похлопал Альфа по здоровому плечу. - Надеюсь, все будет, как надо. Ты парень славный. И не вини меня за фургончик.

- Ну что ты. Мак! Я знаю, кого винить.

Снова вмешался Бертон.

- Альф, тебе нельзя волноваться. Тебе нужен покой.

А старик Андерсон все не находил себе места. Собаки не отставали ни на шаг, подняв коричневые носы, принюхивались, помахивали упругими, точно хлысты, хвостами.

- Ну, теперь-то вы довольны? - в отчаянье бросил он. - Порушили все, что я нажил! Даже Альфа у меня отнимаете! Ну, рады-радешеньки небось?

- Не беспокойтесь, мистер Андерсон, - вступил Джим, - дом ваш охраняется; во всей долине только у вас собраны яблоки.

Мак спросил:

- Когда думаете вывозить?

- Послезавтра.

- Охрану с грузовиками послать?

- Как хотите, - смущенно пробормотал Андерсон.

- Думаю, с охраной надежнее, - решил Мак, - мало ли кому взбредет в голову вас от урожая избавить. Ну, а сейчас нам пора. Спокойной ночи, мистер Андерсон. Пока, Альф. Может, и не совсем плохо, что все так обернулось.

Альф улыбнулся.

- Спокойной ночи, ребята. Мак, не забудь бланк раздобыть.

- Не забуду. Мистер Андерсон, вам лучше опустить шторы. Вряд ли, конечно, они отважатся стрелять, но чем черт не шутит. Кое-где ружьишками баловались.

Дверь за гостями захлопнулась. Светлый квадрат на земле под кухонным окном исчез - в доме опустили шторы. Мак вслепую добрался до калитки, вывел спутников, вышел сам, закрыл.

- Подождите меня здесь, - попросил он, - пойду проверю охранников. - И растворился во тьме.

Джим с доктором стояли рядом.

- Берегите плечо, - посоветовал Бертон, - а то бед с ним не оберетесь.

- Я бед не боюсь. Они только на пользу.

- Да, я и предполагал, что вы из таких.

- Из каких - таких?

- А у вас, Джим, глаза, как у очень религиозного человека. Я и раньше среди ваших ребят таких встречал.

Джим вспылил.

- Какой же из меня религиозный человек! На что мне эта религия сдалась!

- Вы, пожалуй, правы, простите, что морочу вам голову, играю словами. Неважно, какой вы свою жизнь назовете, главное - она у вас достойная.

- И счастливая, - подхватил Джим. - Впервые я счастлив. Душа поет!

- Понимаю. Сохраните это чувство. Это дар господень.

- Не верю я в бога! И в религию вашу не верю!

- Ладно, ладно, спорить больше не буду. Не думайте, что я очень уж завидую вам. И я порой люблю людей не меньше вашего, только выражаю по-иному.

- У вас такое было, док? Вроде как целые полки идут и идут, прямо к вам в сердце. И всех нужно принять, приветить.

- Нечто похожее. Особенно, когда глупостей наделают, а потом за свои же ошибки жизнью расплачиваются... Да, Джим, я такое испытывал. И не раз.

Из тьмы донесся оклик Мака:

- Эй, ребята, где вы? Ни черта не видно,

- Здесь.

Мак подошел, и все трое нырнули под темные кроны яблонь.

- В сарае наших сторожей нет, - сказал Мак. - Видно, и впрямь караулят. Может, не сбегут.

Далеко по дороге ехал, урча мотором, грузовик.

- Жаль мне Андерсона, - тихо обронил доктор. Сейчас все против него: и то, что он привык ценить, и то, чего он страшится. Не знаю, что ему делать. Ведь его непременно выживут из этих мест.