И проиграли бой

- Я считал, что у меня характер - кремень, а ты, пожалуй, потверже. Дай бог, чтоб на наших отношениях это не сказалось. А ночевать иди-ка ты в больничную палатку, там свободная койка. Все лучше, чем на земле валяться, быстрее выздоровеешь. Ты почему не ешь?

Джим посмотрел на котелок.

- Забыл совсем, а есть-то хочется, - он выудил из фасоли кусок говядины и принялся жадно жевать. - Ты и о себе не забывай.

- Ну что ты! Сейчас пойду поем.

Джим в два счета умял крупную золотистую фасоль, ловко накалывая по три продолговатых фасолины на острую палочку, наклонил котелок, выпил жижу.

- Ужин на славу!

- Ага, - отозвалась Лиза. - Я люблю лимскую фасоль. И мясо. Вот только б соли добавить.

- Что-то притих наш лагерь, совсем притих.

- Сыты все, а на полный желудок и говорить-то не тянет. А то говорят, говорят. Уж бороться так бороться, чтоб враз все кончить, а что без толку языком молоть?

- Мы же бастуем, - словно оправдываясь, сказал Джим.

- Ты тоже только болтаешь. Одними словами дела не сдвинешь.

- Но слова, Лиза, порой поднимают дух людей, и тогда им любое дело по плечу.

Вошел Лондон, постоял, поковырял в зубах заостренной спичкой. В свете лампы тускло высвечивала лысина.

- Я окрест посмотрел - огня не видно нигде. Поди, поймали Сэма.

- Да он малый не промах, - сказал Джим. - Позавчера так учетчику врезал, хоть тот и при ружье был.

- Чего-чего, а смекалка у него есть, умный, как гремучая змея. Только Сэм греметь не любит, все больше втихаря. Один пошел, никого с собой не взял.

- Оно и к лучшему. Попадись он один - чокнутый, скажут, а если хоть втроем - это уже заговор.

- Надеюсь, Джим, он не попадется. Парень что надо. Мне такие по душе.

- Вижу.

Вернулся, жуя на ходу, Мак с котелком.

- Надо ж, сам не заметил, до чего проголодался, пока есть не начал. Ты, Джим, сыт?

- Еще бы! А почему ребята костров не разжигают, как вчера?

- Дров нет, - отрезал Лондон. -Я каждую щепочку заставил поварам отдать.

- А почему притихли? - не унимался Джим. - Ни звука не слышно, словно вымерли все.

Мак задумчиво заговорил.

- Никогда не угадаешь, как поведет себя толпа. Она непредсказуема. Я раньше думал: стоит повнимательнее приглядеться, непременно определишь, что люди собираются делать. Вот, вроде бы из них отвага так и прет, а глядь, через минуту хвосты поджали, трясу тся от страха. Так вот, по-моему, сейчас весь лагерь страхом охвачен. Пустил кто то слушок, что дока у нас похитили, а без него - какая уверенность? По очереди заходят к парню, что ногу вывихнул. Поглядят, поглядят, да и прочь идут, потом - еще раз. Он, б едняга, аж мокрый от пота, болит нога, мочи никакой нет. - Мак с ожесточением принялся обгладывать кость.

- Ну, а кто-нибудь знает? - спросил Джим.

- О чем знает-то?

- Да о том, как толпа себя ведет.

- Вон, Лондон, небось, знает. Он всю жизнь вожаком. Что скажешь, Лондон?

Тот помотал головой.

- Да нечего сказать-то. Иной раз мотор у грузовика чихнет, а ребята - точно кролики - врассыпную. А иной раз ничем их не застращаешь. Впрочем, порой и можно угадать, как они себя поведут.

- Точно, - кивнул Мак. - Прямо чуешь, словно по запаху. Однажды при мне негра линчевать собрались. Потащили его к железнодорожному мосту. По дороге собачонку насмерть камнями забили. Все камней понахватали ну, чую, пахнет кровушкой. Так и есть. Мало им б ыло того черномазого вздернуть, так они еще и по трупу стреляли, а потом сожгли.

- Ну у нас в лагере я такого не допущу, - пообещал Лондон.

- Да уж если такая каша заварится, на дороге у ребят лучше не стоять. Слышь, никак к нам кто-то идет.

За стеной послышался ритмичный топот, словно шагал взвод солдат.

- Лондон у себя?

- Да. А что нужно?

- Да вот, привели тут одного.

- Кого еще?

Вошел мужчина с карабином в руке.

- Это не тебя ли я отрядил с ребятами сторожить усадьбу? - спросил Лондон.

- Меня. Нас трое всего было. Смотрим, парень там крутится, ну мы его схватили, да привели.

- Кто такой?

- Не знаю. У него вот ружье. Ребята сперва хотели ему всыпать хорошенько, а я говорю, давайте его к Лондону доставим. Связали, привели.

Лондон взглянул на Мака, тот понимающе кивнул и обратился к Лизе:

- Тебе б отсюда лучше уйти.

- А куда? - Она медленно поднялась на ноги.

- Не знаю. Где у тебя муж-то?

- Он с одним парнем разговаривает. Тот со школой списался, и его берут почту разносить. Мой Джо о такой же работе мечтает. Вот и решил потолковать.

- Ладно, тогда найди какую-нибудь женщину и побудь с ней.

Взяв малыша на руки, Лиза вышла.

Лондон повертел в руках карабин, щелкнул затвором, вытащил патрон.

- Тридцать третьего калибра, - определил он. - Давай-ка сюда этого молодчика.

- Веди его, ребята!

Двое конвоиров втолкнули в палатку пленника. Он споткнулся, но устоял на ногах. Руки, заломленные за спину, были в локтях перехвачены ремнем, а кисти стянуты упаковочной проволокой. Был он юн, тщедушен, узкоплеч. В плисовых штанах, синей рубашке, корот кой кожаной куртке. В голубых глазах застыл ужас.

- Тьфу, черт! - выругался Лондон. - С мальцом связались!

- С мальцом-то, с мальцом, да малец с ружьецом, поддел Мак. Можно я с ним потолкую?

- Валяй, - согласился Лондон.