И прольется кровь

Он положил руку мне на плечо:

– Но наслаждайся, Корнелиус болтать не будет.

Он повернулся к девушке:

– Привет, Анита!

– Пока, Корнелиус.

Он рассмеялся и ушел. Девушка остановилась передо мной и улыбнулась, не разжимая губ. После танцев она была вспотевшей и запыхавшейся. На лбу у нее проступали два ярких красных прыща, зрачки были величиной с булавочную головку, а дикость во взгляде говорила собственным ясным языком. Наркотик, возможно спид.

– Привет, – сказал я.

Она не ответила, только окинула меня взглядом с головы до ног.

Я переступил с ноги на ногу.

– Хочешь меня? – спросила она.

Я покачал головой.

– Почему нет?

Я пожал плечами.

– Ты кажешься здоровым мужчиной. Что не так?

– Насколько я понимаю, ты умеешь, э-э, читать людей.

Она засмеялась:

– Тебе Корнелиус сказал? Ну да, Анита умеет читать, да. И она прочитала, что пару секунд назад желание у тебя было. Что случилось? Ты испугался?

– Дело не в тебе, а во мне, у меня подозрение на сифилис.

Когда она рассмеялась, я понял, почему она улыбалась, не разжимая губ.

– У меня есть резинка.

– На самом деле у меня больше чем подозрение. У меня член отвалился.

Она подошла на шаг ближе и сунула ладонь мне между ног.

– На ощупь не скажешь. Пошли, я живу за церковью.

Я отрицательно покачал головой и схватил ее за запястье.

– Чертовы южане, – фыркнула она и вырвала руку из моей. – Что такого в том, чтобы немного потрахаться? Мы скоро умрем, разве вы этого не знаете?

– Да, до меня доходили слухи, – сказал я, оглядываясь в поиске предлога для отступления.

– Ты мне не веришь, – произнесла она. – Посмотри на меня. Посмотри на меня, я сказала!

Я посмотрел на нее.

Она улыбнулась:

– О да, Анита все увидела правильно. У тебя в глазах смерть. Не отворачивайся! Анита видит, что ты застрелишь зеркальное отражение. Да, застрелишь зеркальное отражение.

В моей голове раздался тихий предупредительный звоночек.

– О каких это чертовых южанах ты говоришь?

– О тебе, конечно.

– О каких других южанах?

– Он не назвал своего имени. – Она взяла меня за руку. – Но я тебе погадала, и теперь ты…

Я вырвался из ее рук:

– Как он выглядел?

– Эй, да ты действительно испугался.

– Как он выглядел?

– Почему это так важно?

– Пожалуйста, Анита.

– Хорошо-хорошо, успокойся. Худой мужчина. Челка как у фрицев. Странный. У него длинный ноготь на указательном пальце.

Черт. «Рыбак всегда находит то, что ищет. Мы с вами не понимаем как, но он находит. Всегда».

Я сглотнул:

– Когда ты его видела?

– Совсем недавно, прямо перед твоим приходом. Он пошел в деревню, сказал, ему надо кое с кем поговорить.

– Чего он хотел?

– Он искал другого южанина, по имени Юн. Это ты?

Я покачал головой:

– Меня зовут Ульф. Что еще он сказал?

– Ничего. Дал мне свой номер телефона на случай, если я что-нибудь услышу, но это номер в Осло. Что ты ко мне привязался?

– Просто жду человека, который привезет мое ружье. Но это, видимо, не он.

Итак, здесь Йонни Му, а я оставил свой пистолет в хижине. Я отправился туда, где было небезопасно, и не взял с собой единственную вещь, которая могла сделать мое положение менее рискованным. Я думал, что мне будет сложно с пистолетом, если я встречу женщину и придется раздеваться. И вот я встретил женщину, но мне совершенно не хотелось раздеваться. Можно ли быть тупее идиота? Странно, но на самом деле я был скорее зол, чем напуган. Мне следовало испугаться сильнее. Он явился, чтобы убить меня. Я спрятался здесь, потому что хотел выжить, разве не так? И теперь мне, черт возьми, надо собраться и постараться здесь выжить!

– Говоришь, ты живешь за церковью?

Анита просияла:

– Да, это совсем недалеко.

Я посмотрел на гравийную дорожку. Он мог вернуться когда угодно.

– Можем срезать путь через территорию церкви, чтобы нас никто не заметил?

– Почему это никто не должен нас заметить?

– Я думаю о… э-э, о твоей репутации.

– О моей репутации? – Она хихикнула. – Все знают, что Анита любит мужчин.

– Хорошо, тогда о своей.

Она пожала плечами:

– Ну, если ты так щепетильно к этому относишься, то ладно.

В доме были шторы.

А в коридоре стояла пара мужских ботинок.

– Кто…

– Мой отец, – сказала Анита. – И не надо шептать, он спит.

– А разве в таких случаях не принято разговаривать шепотом?

– Все еще боишься?

Я посмотрел на ботинки. Они были меньше моих.

– Нет.

– Отлично. Пошли…

Мы прошли в ее спальню. Комната была узкой, а кровать в ней рассчитана на одного человека, причем довольно стройного. Анита сняла платье через голову, толкнула меня на кровать, расстегнула мои брюки и стянула их вместе с трусами одним движением. Потом она скинула лифчик и выскользнула из трусиков. Кожа у нее была бледной, почти белой, с красными отметинами и царапинами. Но следов от уколов я не заметил. Она была чиста. Дело было не в наркотиках.

Она села на кровать и посмотрела на меня:

– Наверное, пиджак лучше снять?

Пока я снимал пиджак и вешал его и рубашку на единственный стул в комнате, из соседней комнаты раздавалось похрапывание. Тяжелые, раскатистые вдохи, хлопающие выдохи, как будто грохот прохудившегося глушителя. Анита открыла ящик тумбочки.