И прошёл год

Он потянулся, чтобы выключить свет и заметил маленький блокнот, аккуратно подсунутый под лампу в виде фигуры Пола Ревира. На обложке было написано: «Старая колониальная гостиница, осн. 1919».

– Так ты говорила, что помнишь это место, когда здесь еще было поле? – небрежно спросил он.

Прюденс покусывала его за ухо.

– Ну да, а что? – она оседлала Сэма. – Ты мне напоминаешь жеребца, который у меня когда-то был.

– Так не тормози, – ответил он.

Через некоторое время Сэм поднялся и натянул джинсы.

– Ты куда собрался? Я надеялась на продолжение, – Прюденс похлопала по кровати.

– Просто ищу кое-что, тебе точно понравится, – отозвался Сэм, роясь в сумке. – Ага.

Когда он повернулся, в руках у него был обрез.

Прюденс подняла голову:

– Ну и ладно, – она снова опустилась на подушки. – Второй раз за сегодня. И когда уже вы, ребята, сообразите, что меня нельзя убить… Во всяком случае, не так.

– Что ты такое? – Сэм подошел ближе. – Перевертыш? Вервольф? Что?

Не обращая внимания на оружие, Прюденс слезла с постели и потянулась к футболке:

– Я ведьма, осел. Старая к тому же. Но мне все еще иногда хочется встряхнуться и погулять. Лето было тяжелым.

Когда она натягивала джинсы, в спину ей полетел моток веревки. Сэм стоял неподалеку и все еще держал ее на прицеле:

– Сядь и свяжи себе ноги.

– Ты действительно думаешь, что меня можно так удержать? – спросила она через плечо.

– А ты взгляни поближе.

Прюденс взяла веревку и заметила вплетенные между волокнами травы и втертую в нити пахучую пасту.

– Считай, это мое личное Лассо Правды[81].

Прюденс машинально села на стул и привязала свои ноги к его ножкам:

– Что ты со мной сделаешь, Сэм? Знаешь, я бы позволила тебе связать меня, если бы…

– Кончай болтать. Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Поняла?

Отставив в сторону обрез, он как можно крепче затянул веревку на ее тонких запястьях. Потом направился в ванную. В трубах зашумело, и послышался звук льющейся воды. Вернувшись в комнату, Сэм схватил еще один стул, сел на него верхом, сложил на спинке руки, опустил на них подбородок и впился в Прюденс взглядом:

– Ну что ж, начнем игру «Что, черт возьми, творят ведьмы». Первый вопрос: зачем вы воскрешаете трупы? Где они?

Прюденс улыбнулась, сверкнув маленькими жемчужными зубками:

– Игра? Люблю игры. Только играть надо по правилам: по одному вопросу за раз. Но я, пожалуй, отвечу на оба. Не твое собачье дело. И отвали.

– Ответ неверный, – сказал Сэм.

Он взял оба стула за спинки и отволок их в ванную комнату. Свой стул он поставил рядом с ванной, а стул Прюденс наклонил так, что ее голова наполовину погрузилась в воду.

– Тогда сделаем вот так, – проговорил он. – Еще раз. Я ненавижу повторять. Ты будешь отвечать на вопросы, а если нет – нахлебаешься водички. – В подтверждение своих слов Сэм наклонил стул Прюденс за ножки так, что ее голова ушла под воду. Потом поставил стул на место. – Видишь? Правда, весело?

– Сэм, мне плевать. Я училась плавать в тридцатых. Тысяча восемьсот тридцатых. Мне ничего не сделается.

– А, я кое-что забыл. – Сэм достал синтетическую наволочку, натянул ее Прюденс на голову и снова окунул ее в воду. – Теперь точно сделается. Просто запомни это, если когда-нибудь предстанешь перед Конгрессом.

Когда он поставил стул обратно на пол, Прюденс пыталась вдохнуть, но мокрая ткань лезла в рот, перекрывая доступ воздуха. Сэм посмотрел, как она паникует, потом снова окунул ее головой в воду («Раз Миссисипи, два Миссисипи…»[82]) и опять поднял.

– Попробуем еще разок. Зачем вы воскрешаете трупы?

Прюденс разевала рот и мотала головой.

– Это… стадии, – прокашляла она. – Средство… добраться до конца.

– Какого еще конца?

Прюденс промолчала. Сэм качнул стул.

– Ладно, ладно!.. Нам нужны силы… для более крупной цели… Мы воскрешаем самых могущественных ведьм… вплоть до того времени, когда мы прибыли в страну…

– Зачем? – давил Сэм. – Говори.

– Дышать тяжело… Сними, пожалуйста, – заныла Прюденс.

Сэм стянул наволочку, позволив пленнице глотнуть воздуха.

– Говори, – поторопил он.

– Дай хоть отдышаться, – прошептала девушка.

Сэм нетерпеливо сел на крышку унитаза. Прюденс взглянула на него и улыбнулась.

– Чего ты скалишься? – проворчал Сэм.

– Да ничего. Над тобой смеюсь. Мужчины – большие тупые дети, неспособные связать причину с последствиями.

– Какого черта ты несешь?

– Ты про воду забыл, тупица, – сказала Прюденс.

Сэм бросил взгляд на воду в ванне и увидел, что темная паста, втертая в веревки, сошла. Длинные волосы Прюденс впитали воду, и влага промочила и рубашку, и стягивающие девушку путы. В один миг Прюденс разорвала веревку на запястьях, вытянула руку – и Сэм, вылетев из ванной, грохнулся на спину посреди комнаты.

– А теперь леди хотела бы остаться в одиночестве! – И Прюденс захлопнула дверь.

Вскочив, Сэм бросился к ванной и начал ломиться в дверь. Она тут же распахнулась, и Прюденс снова взмахнула рукой. Сэм упал на пол и свернулся клубком, пытаясь не потерять сознание.

– Да что с вами, Кэмпбеллами, такое? Почему вы просто не оставите нас в покое?

– Откуда ты знаешь, что я – Кэмпбелл? – спросил Сэм.