И пусть их будет много

   Уходить - так уходить. Нечего и время тянуть.

   - Госпожа, он уехал! - сообщила Клементине горничная, едва та проснулась, - господин О... то есть Флобер приказал с раннего утра седлать коня.

   Трещала без умолку:

   - Если б вы видели, госпожа, как он был красив! Гордый и свободный! Вскочил на коня, бросил его с места - в карьер, вылетел через ворота, проскочил мимо повыскакивавших ему навстречу драгун, помахивая письмом, которое вы ему дали. Радостно кричал: "До встречи, господа! До встречи!"

   - Каким письмом? - недоуменно пожала плечами Клементина и, вдруг поняв, расхохоталась.

   Вот мальчишка! Несносный, самонадеянный мальчишка!

   - Ах, госпожа, - Тереза всплеснула руками. - Я забыла. Он вам тоже оставил письмо. Там, у зеркала. "Передай, - сказал, - госпоже, когда она проснется, это - взамен того, что я уношу с собой".

   Клементина долго смотрела на поданное ей письмо. Боялась, что то, что написано в нем, разрушит очарование прошедшей ночи. Наконец, выдохнула, развернула. Прочла.

   "Дорогая! Я не обещаю вернуться просто потому, что мне нечего предложить тебе, кроме своей нежности. Но я обещаю, что буду помнить тебя всегда.

   Флобер".

   Сбоку она увидела пририсованного маленького чертика с рожками и хвостиком с аккуратной кисточкой.

   *

   Одижо уехал, и Клементина, наконец, перестала чувствовать себя как на пороховой бочке. Она успокоилась, вздохнула с облегчением. Только временами ныло сердце, напоминая о сладостных минутах, украденных ею у судьбы.

   Тело капитана Лагарне нашли через два дня. Нашли на другой стороне реки, так далеко от лагеря, что, к великому облегчению Клементины, никак не связали его гибель с обитателями замка Грасьен. Долго прочесывали лес в поисках Одижо и его сообщников. Не обнаружив никого, понурые вернулись к замку и принялись снимать лагерь.

   В середине дня в дом с печальным видом явился драгун. Увидев Клементину, склонился, подмел перьями пол. Сообщил:

   - Капитан погиб, сражаясь за короля и спокойствие в стране. Теперь мы возвращаемся в Перигор. Но мы уходим с чистой совестью. Подлый бунтовщик бежал, и вам ничто больше не грозит. Бедняга капитан! - вздохнул.

   Потом встрепенулся, достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист:

   - Простите, графиня. Чуть не забыл... В своих поисках мы добрались до Лаленда и были чрезвычайно удивлены, встретив в одной из тамошних таверн господина Флобера. Он же очень обрадовался представившейся оказией. Сказал, что как раз раздумывал над тем, как сообщить вашей милости о том, что, как это ни прискорбно, но ему придется задержаться. Что-то личное, насколько я понимаю. "Вот, - сказал господин Флобер, - господин д'Эмре, я прошу вас, передайте графине де Грасьен это письмо. Вы ведь увидитесь с ней вскоре! Просите графиню за меня, чтобы не гневалась".

   Заметив, что графиня побледнела, счел, что был недостаточно красноречив. Повторил:

   - Не сердитесь, ваша милость. Убежден, что только особые, очень серьезные, обстоятельства могли заставить вашего слугу ослушаться ваших приказаний.

   - Благодарю вас, господин д'Эмре, - взяла, наконец, послание из рук драгуна.

   Отошла в сторону. Распечатала.

   "Дорогая графиня, - прочла. - Счастлив узнать, что вам более ничто не угрожает. Уношу с собой вашу нежность, оставляя взамен нее свое сердце.

   Мои обещания остаются в силе".

   Маленький лукавый чертик был на своем месте.

   "Бедные девичьи сердца! - подумала. - Как много, должно быть, уже успел разбить этот сумасбродный мальчишка - храбрый воин и нежный любовник. И как много еще разобьет!"

   Она перечла письмо еще раз и бросила его в огонь камина.

   Смотрела, как пламя пожирает листок - последнее свидетельство того, что с ней произошло.

   Она еще не знала, что будет помнить об этом всю свою жизнь, хотя и не давала никому такого обещания.

   *

   Она узнала об этом спустя почти три месяца после прощания с Одижо, который исчез, благополучно миновав все ловушки, расставленные ему на дорогах королевскими солдатами.

   Провинция постепенно успокаивалась. Жизнь входила в обычное русло. Лето, солнце... Казалось, вот сейчас наступит счастье.

   Но Клементина вдруг опять затосковала. Стала раздражительной, нервной. Плакала без повода. Срывалась на слуг. После - испытывала жгучее чувство вины. Старалась не выходить из комнаты. Пряталась.

   Прежде Клементине казалось, что ее почти не задевают их не сложившиеся с Филиппом отношения. Ей казалось, она вообще не обращает на это внимания. Разве можно сравнить, думала она, теперешние ее беды с теми, от которых спас ее муж? Сравнивала. Понимала, что должна быть счастлива. И была несчастна.

   Раньше ей удавалось убедить себя, - собственно, ей и убеждать себя не приходилось, она была уверена, что так и есть, - что отсутствие любви - не причина для переживаний. Те, говорила она себе, кто столько времени жил на краю жизни, кто каждый день должен был бороться за право встретить завтрашний рассвет, не может расстраиваться из-за того, что кто-то любит его меньше, чем ему бы хотелось. Главное - есть крыша над головой, еда, вода. Есть постель. Не надо бояться, что завтра так и не наступит. Вообще бояться - не надо.