И равнодушно смотрят небеса...

Говорить о традициях в тюрьмах — дело неблагодарное. Многие из старых «каторжан»,

кто кочевал по тюрьмам и пересылкам еще в «совковые» времена и имеет огромный опыт

и знания уголовного мира, всегда может уличить меня в неточностях. Поэтому хочу

предупредить сразу: рассказ пойдет о нравах и обычаях, принятых в Харьковском СИЗО в

период с 1992 по 1994 годы. Что там происходит сейчас, не знаю и не имею ни малейшего

желания узнавать.

Тюрьмы и зоны в СССР делились зэками на «красные» и «положенские», в зависимости от

того, какая там была «постанова» (внутреннее управление, власть) — «мусорская» или

«блатная». То есть если в тюрьме или зоне воровская верхушка («положенцы»)

чувствовала себя привольно и начальство относилось к ней терпимо, то учреждение

считалось «положенским», «на положении». Если же братву «щемили», то о тюрьме или

зоне говорили, что она «красная».

Харьковское СИЗО можно назвать «багрово-красным». Здесь поломали многих уважаемых

авторитетов. Попасть в Харьков для известных в уголовном мире личностей еще при

«советах» считалось рискованным. После нашего «Белого лебедя» авторитета тщательно

проверяли на предмет порочащих его «бочин». Естественно, братва «суетилась» и из

«общака» выделялись деньги на то, чтобы «положенца» приняли на должном уровне все

ступени тюремной иерархии, в том числе и администрация. Но она-то как раз и была

самым ненадежным звеном, несмотря на известную любовь к «левым» денежкам. И если

на лапу давали недостаточно или что-то там еще не срасталось, вора в законе могли

встретить совершенно по-другому. При мне был случай, когда один из таких «крещеных»

еще где-то на Соловках, имел неосторожность потребовать от «начальника» чего-то

лишнего. Вместо теплой камеры на тройниках с как минимум тремя «хозяйственниками»

и хорошими «дачками», он был моментально водворен в «подвал» (карцер, штрафной

изолятор — ШИЗО). В этом случае никто не объясняет за что, почему и на какой срок. Ах, так ты великий вор? Никаких проблем! Значит должен «отвечать за базар» со всеми

вытекающими. А вытекающие просты: ты должен стоять за воровские принципы до конца

и терпеть за веру. Дважды в день его «убивали» дубиналами, причем местные садисты это

делали с особым усердием. На третьи сутки побоев и «шизовского» спецпитания он

попросил вызвать оперативника. «Так ты по-прежнему вор?», спросил его опер. «Да какой

там вор… Так, воришка…» Тут же он был отправлен в «тихую» камеру, где смог начать

зализывать свои раны.

Но хватит о грустном. Собственно, традиций в тюрьме хоть отбавляй, хотя и их, говорят

старожилы, основательно поубавилось. Начну со своих впечатлений в первые дни

пребывания в этом «доме боли».

Если за вами не числилось каких-либо «боков» по тюрьме (а это на сто процентов

возможно только в случае, если вы заехали прямо со свободы), если вы «со старта» не

объявили себя «обиженным» или еще кем, если у вас «нормальная» статья (не маньяк, не

насильник малолетних, не торговец наркотиками) и если ваш внешний вид откровенно не

вызывает отвращения, сокамерники отнесутся к вам, по крайней мере поначалу, с

благодушием. Ну, как же, тоже «в торбе», как и остальные! Думаю, что вы хоть однажды

краем уха слышали, что уголовники пьют загадочный напиток из чая под названием

«чифир». Мне тут же предложили чифирнуть, но я, поблагодарив, отказался (кстати, не

везде, но в некоторых хатах не любят слово «спасибо», предпочитая говорить

«благодарю»). Как выяснилось позже, питье чифира в тюрьме и на зоне — один из самых

серьезных и важных ритуалов.

Итак, чифир в тюремных условиях приготавливается следующим способом: берут

низкосортный чай — в основном азербайджанский или грузинский (иногда для запаха

добавляют немного «индюхи», но чистый индийский чай заваривают крайне редко —

горечь невыносимая), отмеряя его количество спичечными коробками («кораблями»). На

литровый «тромбон» холодной воды обычно засыпают 3-4 «корабля» с горкой. Затем, если

в камере есть кипятильник, его опускают в воду и доводят ее до кипения, внимательно

следя за тем, чтобы варево не потекло через край. После первого «подъема» заварки

кипятильник вынимают из розетки и ждут пока чифир успокоится, осядет. Потом его

«поднимают» второй раз. Затем заваривающий берет второй «тромбон» и начинает

«килишевать» чифир — переливать его из одной кружки в другую, таким способом

перемешивая содержимое и немного его остужая. После чего он аккуратно сливает

жидкость в один «тромбон», оставляя в другом остатки заварки («нифеля») — и чифир

готов к употреблению.

Если в камере нет кипятильника или розетки или чифир заваривают в условиях

этапирования — на боксиках, в «столыпинском вагоне» или еще где — используют так

называемые «факела». По большому счету, это все, что может гореть — пачки от сигарет, куски одежной ткани и т. п. «Тромбон» цепляют на ложку, обмотанную полотенцем, и

процедура повторяется, как описано выше. Те, кто уже сидел не первый раз, говорят, что

чифир на «факелах» вкуснее. Лично я особой разницы не почувствовал, разве только

мороки с завариванием намного больше.