И рушатся стены (сборник)

И даже хуже. Если луриониане поймут, что могут наделать эти генераторы, то они не будут довольствоваться лишь тем, что убьют всех пятерых самым неприятным способом. Они примутся рассказывать о заговоре всей Вселенной, и после этого имя Земли не будет стоить и плевка.

Естественно, Земля станет отрицать какую-либо связь с этими пятью неудачниками, но кто ей поверит? Пятеро человек не могут решить по собственной инициативе уничтожить целую планету.

Содрогнувшись, Гарднер проклял Вигана, проклял Карнеса, проклял компьютер, с чьей подачи он попал в эту кашу. А затем потряс головой и начал обдумывать все сначала.

Предположим, у компьютера были немалые шансы выбрать первую, неудачную команду. В то время компьютер был на восемьдесят процентов неправ. Только у Сми оказались все качества, необходимые для выживания.

Тогда была отправлена вторая команда, в которой, по крайней мере у одного — Вигано, — были непревзойденные характеристики, что никак не объясняло возможных последствий его слов. А еще у одного — у самого Гарднера — имелись серьезные внутренние опасения по поводу всего проекта.

Так что выходило, что по крайней мере двое из четырех членов новой команды, выбранных компьютером, оказались не идеально подобранными для предстоящей работы — а ведь Гарднер даже еще не встречался с двумя другими.

Так что результаты были неутешительными.

А что, если точность компьютера при долгосрочных прогнозах была равно неправильная?

Что, если это касается и ожидаемого вторжения Луриона на Землю?

Что, если планета, которую он собирается убить, никогда не будет вредить Земле?

Гарднера прошиб холодный пот, и также внезапно он еще больше утвердился в своих убеждениях.

Лурион был ужасным миром. Это была полная ненависти, холодная, неприятная планета. Это был мир, в котором ни к кому не стоит поворачиваться спиной, не имея рядом двух надежных свидетелей, и даже тогда такое действие было бы очень небезопасно.

Галактика ничего не потеряет, если он будет уничтожен. Если есть хоть единый шанс, что Лурион может напасть на Землю, то Лурион должен будет умереть. В этом Гарднер не сомневался.

И впервые за последние дни Гарднер улыбнулся, обретя уверенность, что компьютер прав, и сам он прав, и работа, которую он собирается сделать, тоже права.

А затем он услышал доносящийся из коридора голос Лоры Маркс, который звал его, и только что обретенная уверенность была мгновенно разбита на куски.

— Лой! Лой, могу я войти?

— Минутку, Лора. Мне нужно отворить дверь только.

Пот снова полился по всему его телу. Вот это будет настоящее испытание. Впервые она сама пришла к нему в комнату.

Он подышал на замок, и тот скрутился в шар. Через мгновение Гарднер открыл дверь.

За дверью стояла Лора, держа в руке несколько машинописных листов.

— Я только что закончила набирать текст заметок об этом ужасном танце, который мы видели, и подумала, может ты захочешь проверить его точность. В качестве компетентного свидетеля.

— Я буду счастлив, — сказал Гарднер.

Но он уже понял, что она пришла сюда не просто для того, чтобы Гарднер прочитал ее антропологические наблюдения. На ней была короткая блузка с большим вырезом, рассчитанная скорее на урок биологии, а не антропологии. И впервые с тех пор, как они познакомились, Лора воспользовалась духами.

— Надеюсь, у тебя не будет проблем с чтением, — сказала она, когда Гарднер взял ее записки. — Моя машина не работает, так что мне пришлось использовать местную голосовую почту. Она хороша и эффективна, но фонетически — просто кошмар!

— Ничего, я справлюсь, — сказал Гарднер.

Он просмотрел первую пару абзацев и сделал вид, что читает остальное. На самом деле ум его был занят поисками совсем иного решения.

И когда это решение было найдено, Гарднер закончил притворяться, будто читает.

— Ну, и как? — спросила Лора.

— Н-ну... Точно, я бы сказал. Но, тем не менее, по-моему, немного не хватает реальности. Ты не сумела полностью передать всю отвратность данной ситуации.

— Я тоже так подумала, — кивнула Лора, — когда перечитала. Есть какие-нибудь предложения?

— Сфокусируйся на зрителях, которые смотрят этот танец. Не на нас, а на местных. На тех, кто весь поглощен происходящим. По-моему, это самая неприятная часть представления.

— Ты прав, — сказала она. — Я добавлю это, когда буду готовить чистовик.

Она с любопытством поглядела на звуковой генератор, который Гарднер даже и не думал скрывать, поскольку его маскировка была безупречной, и села рядом с Гарднером.

Цель ее прихода была смущающе очевидной. Гарднер почувствовал мимолетное чувство вины за то, что собирается сделать, но тут же прогнал это ощущение. Нет в этом никакой его вины.

И когда она прижалась к нему, он отодвинулся, затем встал и хрипло сказал:

— Не будет слишком мелодраматично, если я скажу, что хочу кое-что сообщить тебе, Лора?

— Нет, конечно же нет, Лой. Скажи мне все, что хочешь.

Глаза у нее были полуприкрытыми и слегка мечтательными.