И сердце пополам

Посреди комнаты стоял длинный стол. Точнее, несколько столов разной высоты и ширины, придвинутых друг к другу. Это вот, видимо, и есть «поляна», про которую говорил Глеб. Разглядывать присутствующих Саша постеснялась, но успела мельком уловить, что были тут и парни, и девушки. Девушки — это хорошо, подумала она. Это не так страшно, как если бы тут сидели одни парни.

Впрочем, страх уже и так утих, но осталось смутное давящее чувство, будто она нежеланный гость на чужом празднике. И когда Артём представил её, это чувство стало особенно острым. Нет, никто ничего плохого не сказал, но ей послышались ухмылки, почудились насмешливые взгляды… а, может, и правда всё это просто послышалось и почудилось.

Глеб, разувшись, снял куртку и шапку — он действительно оказался брюнет! Взъерошил небрежным движением смоляные волосы, а потом и у неё принял пальто.

— Пойдём помоем руки, что ли? — позвал он.

Саша кивнула и последовала за ним. И уже за порогом, когда почти затворила за собой дверь, она отчётливо расслышала: чучело, а потом смешки.

Это слово, злое и оскорбительное, как плевок, обожгло и заставило содрогнуться. Это про неё так? Но они же не знают её совсем, впервые видят и ничего плохого она никому из них не делала. Да она их даже разглядеть не успела.

Или, может, ей снова показалось? Может, она просто слишком мнительна? Необязательно ведь это сказали о ней.



= 28

С Глебом Саша своими сомнениями делиться не стала, постеснялась. Да и не спрашивать ведь его: не её ли назвали чучелом? Глупо же. Нет, лучше вообще выкинуть это из головы.

И хотя Саша вовсю пыталась убедить себя, что то грубое слово, конечно, не о ней — просто потому что они её совсем не знают, однако всё равно, когда вернулись в комнату, тотчас напряглась. Невольно, инстинктивно.

Ей постоянно казалось, что все её разглядывают и исподтишка посмеиваются, хотя, когда она поворачивалась, встречала вполне радостные улыбки. И тем не менее необъяснимое ощущение не проходило, наоборот, становилось сильнее, давило, душило.

— Саша, а как вы познакомились с нашим Глебом? — спросила её девушка с мальчишечьей стрижкой.

— Случайно. Глеб привёз пиццу по ошибке…

Её прервал дружный хохот. Она растерянно посмотрела на Глеба, не понимая, что такого смешного сказала. Но он не смотрел на Сашу. Он смотрел на хохочущих девчонок, причём тяжело, исподлобья.

— О, это он может, — подхватила другая. Она взглянула Саше в глаза и улыбнулась, только вот глаза казались холодными, а улыбка — приклеенной. — И как пицца, впечатлила?

Саша пожала плечами.

— Ну раз Сашшша сегодня с нами, значит, очень впечатлила, — выпячивая «ш», вставила третья девчонка, и снова все засмеялись. И опять неясно, почему.

Так бывает, когда оказываешься в компании давних друзей, у которых целый ворох общих смешных моментов в прошлом. Одно какое-нибудь слово или оборванная фраза — и им сразу понятно, о чём речь. Им смешно, а постороннему и не понятно, и не смешно. С Сашей примерно так оно и было, только ещё хуже, потому что казалось, что все эти шутки и недомолвки связаны с ней.

— Так впечатлила, что сегодня она ничего не ест и не пьёт. Саша, ты не на диете случайно? — обратилась к ней девушка с приклеенной улыбкой.

— Мила, уймись, — произнёс Глеб, но её поддержал один из парней:

— Правда, Тоша, почему наша гостья отбивается от коллектива? Ей вообще штрафная полагается. За опоздание.

— Я не пью, — запротестовала Саша, когда именинник потянулся к ней с бутылкой водки.

— Так нельзя! — деланно возмутился он. — Это прямо неуважение. Ко мне. Ко всем. Выпить за здоровье именинника — святое дело. К тому же, Сашенька, с тебя тост. Ты разве не желаешь мне здоровья?

— Желаю, — ответила Саша и опять уловила тихие смешки.

— Тогда…

— Отстань от неё, Тоша, — резко оборвал его Глеб. — Сказано тебе — не пьёт, значит, не пьёт.

Артём, на удивление, сразу отступил, не стал возражать и настаивать, но посмотрел на Глеба с каким-то странным выражением, будто удивился. Глеб же теперь выглядел совсем мрачным.

— Тосты я всё равно говорить не умею, — отозвалась Саша. — Можно лучше я подарю тебе небольшой подарок?

Артём зачем-то оглянулся на компанию, словно ища поддержки или спрашивая их мнения, затем, дёрнув плечом, хмыкнул:

— Ну, давай.

Саша достала рисунок. Второй портрет, написанный сангиной. За шарж ей почему-то даже в мыслях теперь стало неловко. Может, этому парню и впрямь нравится, когда его выставляют смешным, всякое ведь бывает, но уж она точно не будет никого и никогда высмеивать.

Артём взял рисунок, взглянул и, с его лица будто смыло кривоватую улыбку. Он сморгнул и растерянно уставился на Сашу. Потом пробормотал без былого ажиотажа и наигранности:

— Это круто. Правда. Я даже не ожидал. Спасибо большое.

Всем сразу стало любопытно, но Артём, не передавая в руки, показал свой подарок и убрал на полку.

— А то зальют или ещё чем испортят, — пояснил.

Саша видела, что рисунок ему пришёлся по душе, он даже посмотрел на неё как-то виновато.

— Так значит, ты художница? — спросила короткостриженая.

— Я пока только учусь, — осторожно ответила Саша.