И слов свечение

Кафе «Palette». Сквозь запотевшее стекло
Дождь все идет на Rue de Seine.
Смывая все, что было и прошло,
Смывая пыль с парижских стен.

И, в ожидании вина, подумал я:

Неплохо бы уснуть одетым,
На гвоздь не вешая плаща.
И не проснуться никогда с рассветом.

Рефреном повторяясь без конца, дождь шел,

Постукивая нервно.
Подумал попросить вина еще —
Мне хочется забыться непременно.

Кафе «Де Марко». Дождевые слезы

Теперь уж на Садовой – как дождю не лень?
Курю. Сквозь дым я, не меняя позы,
Смотрю, как моет дождь московский день —

Постукивает терпеливо-нервно.

Я попросить у бармена готов
Еще вина. А в пальцах дрожь. Наверное,
Мне не хватает перемены мест и городов.

«Ещё совсем темно…»

Ещё совсем темно,
Сижу на прежнем месте,
Кафе Palette на улице Callo,
Сидим с дождем мы вместе.

Перед глазами rue de Seine

Под желтыми огнями,
Я в окружении мокрых стен,
Что спят за фонарями.

Вокруг не видно ни души,

Плетеных стульев вереницы,
Сырой асфальт с бутылочкой Виши,
Забытой кем-то. Мне не спится.

Так по утрам я коротаю время,

Я тихо наблюдаю за дождем
И думаю, какое, к черту, бремя,
С которым мы рассвета ждем.

Конечно, он когда-нибудь придет,

Погаснут фонари, проснутся стены,
Я не надеюсь, что мой страх пройдет
И не наступят в моей жизни перемены.

«Я ясно помню пыльный коридор…»

Я ясно помню пыльный коридор
Под лампочкой, горящей в полнакала,
И деда Мячина курящим Беломор,
Себя на сундуке, как-будто время встало.

Дед вспоминал те берега, где землю рыл,

А в коридоре тишина дремала.
Что в памяти искал, он находил
На карте пачки Беломорканала.

Я ясно помню пыльный коридор

И где-то за стеной Шульженко голос,
Дед желтым пальцем, согнутым в укор,
Выглаживал из пепла серебристый конус.

Я помню день, когда его не стало,

Я нес в слезах искусственный венок,
Ваганьково под белым покрывалом
И в горле застревал заснеженный комок.

«Качаться в поезде – приятная затея…»

Качаться в поезде – приятная затея.
Пейзаж в окне, и слышен стук колес.
Спать хочется, зевая и балдея,
Я что-то бормочу себе под нос.

И мысли скачут про мою беду,

Про грусть, которая необъяснима.
Я будто бы не еду, а бреду.
Пейзаж в окне плывет, как прежде, мимо.

В дороге мысли путаются легче,

Возможно, стук колес мешает их держать.
И хочется глотнуть чего-нибудь покрепче,
И, растянувшись на диване, крепко спать.

Экклезиаста вспомнить, засыпая,

Слова его про жизнь и суету.
«Согласен», – говорю себе, зевая,
И постепенно погружаюсь в немоту.

«Я помню вальс, что на Манчжурских сопках…»