И смех, и грех… Сборник стихов

Прикрою  ваш базар  блошиный.

Того, кто на меня начнет стучать,

Могу калекой сделать сгоряча.

Быка одним ударом убиваю,

Поэтому шутить я не желаю,

– предупредил  майор  строптивых. —

Не допущу торговли я без ксивы

Сбор рыночный лишь мне платите,

А, если нет, то к всем чертям валите!

Нет у него  с поборами проколов,

Не ведает он совести укоров.

Вздыхают продавцы: «Ведь это рэкет.

Когда майор за произвол ответит?

В прокуратуру сообщить, аль в суд?

За клевету, пожалуй, загребут.

Майор, ведь не сержант, а шишка.

По всем местам наставят шишки.

С быком бодаться, лишь себе дороже.

Авось свинья не съест и Бог поможет».

С тугою холкой, сытый, гладкий.

Он пожинает бабушкины грядки.

И бизнесом, как оком, дорожит,

Под "мухой" пребывая он кричит:

– Я научу вас Родину любить!

ФЕДОТ И МАРЬЯ

Живет на хуторе аборигенов пара:

Дед Федот, да баба Марья.

Он – мастер золотые руки!

Изготовляет стулья, прялки, втулки,

Столы, шкафы, серванты и комоды

Из дерева любой породы.

Ведь инструментом, отродясь владеет,

Заказ клиентов выполнить умеет.

Всегда оригинален эксклюзив,

Удобен, прочен и красив.

Но этот бизнес вшивый, блоший,

Лишь жалкие приносит гроши.

Он часто для души творит

И щедростью своею знаменит.

А на досуге пару коз пасет

И молочко целебное он пьет.

Девятый у десяток разменял,

А смерть его боится, как огня.

Супруга лет на пять моложе,

Ведется себя Федота строже.

Исправная хозяйка Марья,

Два сапога, считай, что пара,

Ест хлеб и молоко она недаром.

Не без привычного зазнайства

Хлопочет баба по хозяйству.

От голода, как хомяки, опухли.

Лишь остается брагу бухать.

Зажиточных в селе нет стариков.

Перевелись давно стада коров.

Уныло, одиноко бродят куры

И без работы каждый злой и хмурый..

Задумался Федот о смысле жизни:

Года летят и на исходе тризна.

«Коль обращаться в скорбные конторы,

То раньше срока в гроб загонят.

Коммерция для них, всего превыше.

На джипах и каретах рыщут.

Покойников повсюду ищут,

Того гляди, что вломятся в жилище.

Чтобы срубить побольше денег,

Клиенты им нужны для погребения.

Тому радеют, кто на издыхании,

Вперед готовы вынести ногами.

Эх, в старости удел простой:

Сиди и жди, когда придет косая

Косою острой злобно сотрясая..

Не убежать, костлявая догонит.

Душа трепещет, сердце ноет.

В глуши, когда случаются несчастья,

То «Скорая» опаздывает часто.

У медицины – вечный дефицит.

Не белый ангел, черный прилетит.

И то, сказать, пожил и хватит, будя,

Пусть дальше лямку тянут люди, —

Давили думы тяжкие Федота

И принялся с азартом за работу.

Рубанком доски он стругал:

«Я сам себе клиент и ритуал.

Негоже, что сапожник без сапог.

Добротный изготовлю гроб».

Чтоб лишних не было хлопот,

Через неделю изготовил гроб.

С узорною резьбой и фурнитурой,

Себя считая важною фигурой.

Чтоб в час последний и печальный

Не били, как кувалдой в наковальню,

Не загоняли гвозди молотком,

Гроб превратил он в мини-дом.

Пристроил крышку на навесы

И плавно закрывается, прелестно.

Покойника ничто не потревожит,

А бережно и очень осторожно

Его от света белого закроют,

Чтобы не услышал музыки и воя.

Когда душа из тела – вон,

То будет он в гробу, как фараон.

Конечно, пирамиду не построят,

Ведь он мужик– создание простое.

Чтоб не попасть с изделием впросак,

Он гроб лебедкой поднял на чердак,

От глаз чужих подальше спрятал,

А то решат, что от маразма спятил.

– Скажи-ка, Марья, почему Степан

Вокруг тебя танцует, как баран.

Подмять и насладиться хочет,

Отлично вижу, не ослепли очи?

– Да, кофе и бананом угостил,

Признался, что страдал, любил,

Когда была я юной девой.

Эх, сколько зим и весен пролетело.

Стихи читал, конфетой угощал,

Любить меня до смерти обещал.

И в этом нет нисколечко греха,

Ведь много кур у Пети-петуха.

Степан на пять годков тебя моложе

Ишо стоит и хочется, и может.

– Бесстыжие набью вам рожи.

Тебе по тыкве глупой врежу,

А Степке-хахалю прибор отрежу.

Кастрирую блудливого кота,

Мне надоела ваша срамота.

И не позволю наставлять рога,

Держись подальше от греха.

Коль для тебя он шибко сладкий,

То к черту, забирай свои монатки! —

В сердцах Федот воскликнул

И головой седой поникнул.

– Я пошутила, Федя не серчай,

Дров сгоряча, гляди, не наломай.

Степан, как мячик, скачет,

Хотел бы, да женилка не маячит…

– Огорчена, откель ты знаешь,

Наверно в баньке с ним гуляешь,

Когда козу Анфису я пасу?

Я ваш роман на щепки разнесу.

В глаза мои, лукавая, гляди,

По сторонам зрачки не отводи.

– Угомонись же, наконец, Федот,

Мне не грозят зачатие и аборт.

Ты ревностью меня давно извел,

Как тот бодливый с бородой козел.

Не забывай, что Степка офицер,

Тебя возьмет он на прицел.

– Я постою за честь, в отместку

Возьму топор или стамеску.

– Хочу, чтоб ты не тосковал,

Как в юности страдал и ревновал,

Люблю я маскарад и карнавал.

Ведь молодые годы погубил.

С азартом мял, а если и любил,

То, словно серый волк кобылу,

Оставив рыжий хвост и гриву.

А сам ходил под мухою «налево»

К Марине, что внезапно овдовела.

– Кто всуе старое помянет,

Того придавит камень, —

Сказал Федот сурово. —

Не начинай чесать по новой.

Притихла, оробела Марья,

Ей подсказала старческая память,

Что будет шибко бита,

Когда Федот сердитый.

Она убеждена: кто не грешил,

Тот, как затворник, скучно жил

Без радости, без пылкой страсти,