И снов нескромная невинность

– Дурак, однако. Ночью, самое интересное в природе и в жизни происходит. Как услышишь – кровать у батьки скрипит, прокрадись – послухай. Про сон забудешь. А ежели подглядеть удастся… да не, лучше спи. Это я так, размечтался. Вот погода наладится, в затон тебя с собой возьму, за крутым бережком, где девки в воде резвятся. Такого насмотришься! Рифмы стихотворные сами на ум ложатся от такой прелести. Стихи любишь?

– Не знаю. Наверно люблю.

– Прислушайся, – среди миров, в мерцании светил одной звезды я повторяю имя… не потому, что я её любил, а потому, что я томлюсь другими. Я, брат, всеми бабами круглосуточно томлюсь, всех разом люблю. И тебе советую взять на вооружение служение красоте.

– Вот это да, что надо стихи! Cам сочинил?

– Не, в газете прочёл. Мне председатель колхоза на самокрутки пару штук пожертвовал. В душу до самого донышка запало. Я, правда, не хуже сочиняю, особенно когда на баб нарядных гляжу, а особенно на девок. Только забываю потом. Пошли уже, лодку смолить подсобишь. Тебе-то маманя борща наварит, а мне где пропитание взять? Зарабатывать нужно, трудовую повинность блюсть. Судно подотчётное положено в исправности содержать, иначе с голодухи ноги протянешь. Осенью, когда лёд встанет, в бригаду устроюсь – живицу подсекать. У них в лесохимии сытно, но не очень весело. Дисциплина, мать её, порядок, норма выработки. Я свободу уважаю, девок до страсти люблю, таких, как твоя маманя. Одна беда – они меня не очень привечают. Жадные стали. Подарков хотят, норовят повязать по рукам и ногам. Ты, Федька это, не женись. Настоящему мужику в неволе не выжить. Бабами издаля любоваться надыть, как картинками в глянцевом журнале. К себе в крайних случаях подпускать, когда невмоготу просто наблюдать. Иногда мозг над мужиками так чудит – не вырваться. Снизу доверху всё сводит. Порой даже жениться приходится, чтобы с ума не сойтить. Ты бы мне пожрать чего приволок. На голодное пузо даже созерцать нет охоты. Идёт, идёт любушка, Сметанина Фёкла, куколка смазливая, не идёт – плывёт! Росточком махонькая, а какова! Королевична, не иначе. Бёдрами ах-ах ! Это они так нашего брата соблазняют. На кукан подцепят и в сельсовет – печать ставить. Видал, какие у неё тыквы спереди болтаются. То-то! Две пригоршни каждая – не меньше. Была у меня одна такая по молодости, до сих пор мурашки по телу. Про то я тебе потом расскажу. Сладенькая была – словами не передать. Как я её любил, как любил!

– А чё не женился? Пошли к нам, я тебя борщом накормлю.

– Не, сюда тащи. Меня от вашей комфортной жизни с души воротит. В ту пору не до женитьбов было: себя искал. Хотел исследователем земли русской стать, открытия эпохальные делать, книжки умные издавать. Валентина ту кралю звали. Тоскую по ей до сих пор – просто страсть. Первая моя. Времечко благостное упустил, таперича бобылём помирать.

Много чего он мне рассказывал. Про зимовки в тайге и тундре, про раскопки в степи. Как оленей пас, как на трале по морю два сезона болтался, золото искал, морским зверем промышлял, грузчиком в порту подрабатывал. Но всё больше про любовь неземную сказывал, про девок сказочно расчудесных, непорочных, про тех баб, коими восхищался повсеместно. С кем сходился и расходился.

Интересная у дядьки была жизнь. Мне тоже так хотелось.

– Ты девок хоть раз без штанов видел, хоть до одной дотрагивался?

– Ха, ато! С маменькой в баню каждый выходной хожу. Фроську Колесникову лапал.

– Малохольную? Не смеши. На чё у той Фроськи глядеть? У ей даже сисек нет. Маменька – другое дело. Ну, рассказывай, чего узрел. Любопытно – страсть!

– Да ничего особенного. Мамка как мамка, обыкновенная. С нормальными титьками. Она же меня до трёх лет своим молоком кормила.

– О-то ж, с титьками, балбес! Разглядел-то хоть хорошо?

– Чё на их глядеть? Как у всех.

– Не, не орёл. Когда ты успел у всех рассмотреть? Я и то каждый раз чуть не до обморока удивляюсь. У кого спелые тыковки, у других меньше яблочка, в ладошку аккурат поместить можно. Встречал таких баб, у кого под лифами ничегошеньки нет – как у новорожденных. Во как! Обнаковенные! Дурень ты. В следующий раз внимательней смотри, каждую жилочку запоминай. Вишенку на колокольчике видел? Титьки – произведение искусства. Цельные институты энтот парадокс изучают и ничегошеньки постичь не в силах. Какая в бабских недрах божественная сила дремлет, чем они нас, мужиков, за жабры берут? Вы по пятницам моетесь или по субботам?

– Знамо в субботу.

– Ты это, окошко лучше протри. Хочу твою маменьку, как следует рассмотреть, как под мелкоскопом. Надумал я Федька книгу писать про женскую эстетическую исключительность. Материал исследовательский собираю. У меня кажись талант истории рассказывать. Сам разве не понял?

Интересно мне стало, чего дядька Василий особенного в моей мамке отыскал. Решил тоже в окошко на неё полюбоваться, как она титьки моет со стороны глянуть. Может я чего не догоняю.

Помылся скоренько и Василия позвал.

Вместе созерцали.