И снова девственница!

И он не останавливался, проникая всё глубже и глубже, преобразовывая хаотичный трепет женского тела в ритмичный отклик, сливаясь, резонируя, отчего даже неподъёмная кровать из массива дуба скрипела, как колченогий табурет.

К слову сказать, лечащий амулет им всё-таки пригодился. Обоим. Причём не столько по первоначальному назначению — устранений последствий от потери невинности (хотя и на это тоже), сколько на залечивание засосов и укусов. Не то, чтобы ворон был против многозначительных меток, оставленных увлёкшейся супругой в порыве страсти, но пока лучше оставить интимные подробности при себе. Разве что царапины на спине можно не трогать — под рубашкой не видно. Про Любу и говорить нечего — синяки женщину не украшают. Жреца он уговорил не выдавать их никому, даже самому монарху, а тот и не сопротивлялся, прекрасно понимая, что сам в первую очередь нарушил установленные правила. Да и увесистый мешочек с золотом оказался очень убедительным. Гнева богов Корд не боялся, ибо лучше многих знал, что им плевать на такие мелочи, главное, чтобы общую гармонию не нарушили, а остальное — дело десятое.

— Милая, — провёл он шершавой рукой по мгновенно покрывшейся мурашками груди, — ты не устала?

— Ну-у, — задумчиво протянула Люба, — я даже и не знаю, — и застонала от новой, совершенно бесстыдной ласки. — Ладно, уговорил!

Последнее она уже прохрипела, не в силах сдержать нахлынувшее наслаждение.

И он отогрел её душу в своих горячих объятьях, расплавил лёд, сковывавший много лет искалеченное сердце, вымел лишний сор сомнений и прогнал всех тараканов из мнительного мозга. Вот такая вышла генеральная брачная уборка, само собой, взаимная. Конечно, она имела локальный характер, относящийся лишь к внутрисемейным отношениям, но не это ли главное в нашей жизни?

* * *

К сожалению, все последующие дни семейная жизнь ограничивалась несколькими часами совместного сна. Корд уходил на рассвете и приходил далеко за полночь. Мылся, пристраивался под бочок к любимой жёнушке и отрубался. От жарких объятий Люба просыпалась, оплетала его руками и ногами и гладила, гладила… Только благодаря её ласкам он нормально высыпался: тревожные морщины разглаживались, тремор, мучивший мужчину по десять раз за ночь, сократился до пары приступов дрожи.

— Господи, что с тобой, милый? — шептала в темноту женщина, каждый раз собираясь утром спросить, но, не выдерживая и засыпая за пару минут до того, как он вставал.

День, значительно сокращённый из-за поздних побудок, протекал вяло и однообразно. В целях безопасности она не покидала пределов башни, которую полностью занимал маг, и ей было абсолютно нечего делать. Она могла бы попросить привезти ткацкий станок из старого дома, но боялась, что помимо рабочих чар Брэг наложил какую-нибудь дополнительную пакость — с него станется. Нет, рисковать она не собиралась, особенно сейчас. Рисовать одним углём ей довольно быстро надоело, красок она нигде не нашла, а попросить горничную сходить в художественную лавку стеснялась. В конце концов, у неё даже не было наличности, чтобы дать той денег. Единственное, что хоть как-то спасало — это книги, но от них её уже ощутимо подташнивало. Хотелось банального детективчика, на худой конец приключенческого романа, а не «Истории политических отношений стран Беруанского материка» или «Тенденции и перспективы развития некромантической магии в рамках конвенционных ограничений 3697 года».

А Корду даже некогда было подумать о том, что у Любы могут возникнуть подобные проблемы. Что уж там, привык жить бобылём, да и работы прибавилось. Помимо текущих дел, и так занимавших львиную долю времени, дотошно прорабатывал все детали плана. Нужно было учесть всё: чтобы информацию о суде Семёрки узнали нужные люди, причём из разных источников, чтобы их шпион донёс точное время отправки преступника из портальной комнаты. Сделать качественную личину Брэгдана и усилить личную защиту. Не говоря уже об изготовлении аварийного портала в случае смертельной угрозы. А самое главное — не прибить недавно вычисленного предателя, по крайней мере, до нужного времени. Словами не передать, как он его бесил! Именно поэтому большую часть вышеозначенного приходилось делать собственноручно, дабы ни одна душа не узнала истинной подоплёки задумки. Кроме Грида, он — единственный, кому можно доверять. И это выматывало.