И снова к микрофону выхожу...

— Я возлагаю венок на пьедестал памятника Пушкину, — сказала народная артистка В. А. Мичурина-Самойлова. — Гитлеровцы настойчиво искали этот памятник, упорно рыли землю. Они не нашли его. Памятник остался у нас, на нашей земле. Недалек день, когда все граждане смогут любоваться знакомой бронзовой фигурой родного нашим сердцам поэта, великого русского гения Александра Сергеевича Пушкина.

Снова, как и 6 июня 1943 года, выступила Вера Инбер:

— Ровно год назад в этот день мы собрались на квартире Пушкина на Мойке. Она была пуста. Все вещи эвакуированы. Оставались только книжные полки, напоминавшие гнезда, покинутые птицами.

Мы прошли по опустевшим комнатам. Стены и потолки были в трещинах и рубцах — это следы бомбежек и обстрелов. Во дворе, перед окнами пушкинского кабинета, зияла большая воронка.

Фашисты были тогда еще ближе. Мы все, и вместе с нами Пушкин, оказались в сфере вражеского огня. Но здесь же, на подоконниках пушкинских комнат, благоухали в вазах букеты черемухи и сирени, прелестные дары неоскудевающей русской земли.

Если память мне не изменяет, кто-то из нас, выступавших тогда перед микрофоном, выразил надежду, что в будущем году священные для нас пушкинские места, в частности город Пушкин, колыбель и венец нашей поэзии, будут уже освобождены от фашистских поработителей и убийц и что мы сможем отметить там пушкинскую дату.

Этот «будущий» год наступил, превратясь в настоящий. Мы находимся в Пушкине. Наши голоса доносятся оттуда. Здесь еще сохранились следы боев и разрушений. Здесь неодушевленные предметы как бы обрели душу и явственно повествуют о том, что происходило.

Поврежденные решетки, разрушенные стены, выломанные паркеты, вырезанные плафоны — это злодейское дело гитлеровцев.

Благородство архитектурных очертаний, золоченая резьба, статуи и ограды — это дело русских...

Для нас, поэтов, Пушкин — особый город. Это как бы родина нашего сердца.

Слава Пушкинским дивизиям, освободившим от врага это дорогое нам место!

На нашем поэтическом фронте нам надлежит работать так, чтобы о каждом из нас, поэтов, можно было сказать: «Он из Пушкинской дивизии». Лучшей награды для нас нет.

Мы слово «Пушкин» говорим —
И видим пред собой поэта,
Который родиной любим,
Как солнце, как источник света.
Мы слово «Пушкин» говорим —
И видим город пред собою,
Он снова наш. Опять над ним
Сияет небо голубое.
Мы слово «Пушкин» говорим...
Поэт ли, город — мы не знаем.
Душой мы с первым и вторым,
Мы их в одно соединяем.
И город наш, и человек —
Они для нас равны по силе,
Победой слитые навек
В едином образе России.

22 июля

В военном деле нет мелочей. Сегодня я видел обыкновенные хронометры, от которых порой зависел успех боя.

...В операции участвовали корабли, самолеты, береговые батареи. Все было рассчитано по минутам и секундам. Ровно в 12 часов 15 минут крейсер открыл убийственный огонь в глубину вражеской обороны, а за огневым валом двинулась морская пехота. Точность — необходимое условие победы. И точность была соблюдена.

Хронометр, по которому командир крейсера дал приказ открыть огонь, был проверен незадолго до боя в лаборатории времени Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии. Здесь испытывали хронометры линкоров и юрких быстроходных катеров, отсюда флот «снабжали» точным временем.

Несколько раз в день радисты всех плавающих кораблей включали приемники, чтобы принять сигналы точного времени. В конце 58-й, 59-й и нулевой минуты зуммер давал шесть точек. Точное время особенно нужно было подводным лодкам, которые с помощью времени определяли свои координаты по долготе.

В дни войны институт выполнял задания Военно-Морского Флота. Тогда сотрудники института оборудовали службу времени в Кронштадте и на Северном флоте.

Сотрудники манометрической лаборатории организовали походную лабораторию на крейсере. За короткий срок были проверены сотни приборов. Сотрудник института Бодунова научила краснофлотца Устинова проверять и ремонтировать приборы.

1 сентября

Десять часов утра. Из репродуктора раздается звонок. Его передали по радио для всех школ. Какой необычный звонок — сразу для всего города...

Лейтенанта Круповского, кавалера двух орденов и медали «За оборону Ленинграда», пришедшего в 203-ю школу Дзержинского района, в вестибюле встретил директор:

— Вы с сыном?

— Никак нет, товарищ директор, я лейтенант Круповский, — козырнул военный. — Он же, если не забыли своего бывшего ученика, Олег Круповский. Вот пришел, с вашего разрешения, посмотреть, как ребята учебный год начинают...