И снова к микрофону выхожу...

Впервые за три года ребята будут учиться в нормальной, спокойной обстановке. В прошлом году многие классы провели занятия в укрытиях, — город подвергался артиллерийскому обстрелу.

Враг нанес школам города огромный ущерб — пострадало несколько сот зданий. Фабрики и заводы, воинские части, батальоны МПВО помогли восстановить школы. Они подготовлены к новому учебному году не хуже, чем в довоенное время.

В этом году в Ленинграде вдвое увеличилось число учащихся. Открылись шестьдесят две новые школы, а для детей со слабым здоровьем — специальные лесные школы в пригородах.

2 сентября

Вчера Академический театр оперы и балета имени С. М. Кирова начал свой восемьдесят пятый сезон, не похожий ни на один другой.

По-прежнему сверкает радужными огнями «шапка Мономаха» — гигантская хрустальная люстра весом в тонну, поблескивает позолотой лепка лож, светится небесной голубизной потолок зала с порхающими на нем музами и купидонами. Все на своих местах, все празднично и роскошно, как и до 18 сентября 1941 года.

В тот день «юнкерс» сбросил на здание театра тяжелую фугаску. Бомба раскроила правый флигель, разнесла в щепы мебель. Воздушная волна с огромной силой вдавила на три четверти метра в глубь сцены двенадцатитонный железный занавес. Осколками был разбит редчайший деревянный музыкальный инструмент — единственный в России. В течение многих десятилетий его специально возили в Большой театр столицы, когда там шла «Саломея» Штрауса. Снег запорошил декорации, холодный ветер гулял по фойе и ложам.

Фашисты «не забыли» о Мариинском театре. За годы блокады девятнадцать раз сюда попадали артиллерийские снаряды. Но хотя враг стоял еще у Пулковских высот, хотя трамвай ходил почти до самого переднего края, в разрушенное здание уже пришли рабочие. Большинство из них раньше строили оборонительные укрепления.

Здание обросло лесами. В верхнем ярусе работал Сергей Ментусов, кавалер ордена Славы, трижды раненный боец. Фронтовиками были и другие мастера. А на «небе» театра чудодействовал художник Валентин Щербаков. Три недели искали по городу специалиста по реставрации монументальных росписей. И наконец нашли — единственного.

Потолок зрительного зала состоял из сотен отдельных деревянных квадратиков. От сырости, мороза и сотрясений при бомбежках квадратики разошлись. Между ними образовались широкие щели. Наклеенное на потолок живописное полотно плафона порвалось и свисало жалкими лохмотьями. Забравшись на высокие леса, Щербаков и его ученики составляли деревянную часть плафона, натягивали на него холст и реставрировали живопись.

Иван Иванов и его помощники, которые когда-то золотили Адмиралтейскую иглу и знаменитого петергофского «Самсона», теперь восстанавливали в театре ярусы. Правительство выделило театру почти три килограмма золота, и вскоре снова засверкали лепные украшения.

Специальная мастерская была создана для реставрации центральной люстры, которая состоит из двадцати семи тысяч частей. Каждый хрусталик люстры нужно было промыть в особой кислоте, подобрать по размеру и осторожно нанизать на проволочные нити. С этой работой искусно справился Павел Константинов.

Весь Ленинград помогал театру: воинская часть генерала Степанова дала строительных рабочих, завод «Красный маляр» наладил производство лака для позолоты, а одна из пригородных ферм прислала... молоко на побелку фигурного потолка в главном фойе.

Театр восстанавливался быстрыми темпами. Это позволило труппе быстрее вернуться из эвакуации в родной Ленинград. 1 сентября, в 19.00, главный дирижер Б. Э. Хайкин поднял дирижерскую палочку.

Восемьдесят пятый сезон Государственного академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова открыт. И артисты, и зрители этот сезон воспринимали как второе рождение театра.

6 сентября

Позиция офицера Шурыгина находилась на переднем крае нашей обороны возле города Пушкина. Наблюдая за тем, как копошатся гитлеровцы возле Екатерининского дворца, он каждый раз думал о судьбе Петергофа. До войны Шурыгин работал там заведующим научной частью музея. В каком состоянии петровский «Монплезир»? Не поврежден ли «Марли»?..

Ответ на эти вопросы Яков Ильич Шурыгин получил только в этом году, когда после двух ранений был демобилизован из армии и назначен директором дворцов-музеев Петродворца.

— Вы знаете, — рассказывает Яков Ильич, — на фронте приходилось видеть много страшного, но, кажется, ничто не причинило мне столько боли, сколько руины Петродворца. Я увидел развалины гениального творения Растрелли, дикий лес вместо парка...

Небольшой коллектив рабочих и научных сотрудников энергично взялся за дело. Бойцы помогли разминировать парк и постройки — только на одном участке было извлечено двадцать шесть тысяч мин. Некоторые здания уже подведены под крыши. На днях в Екатерининском корпусе начинается консервация росписи и лепки Кваренги и Скотти.