И сплетаются нити судьбы...

— Ага, особенно ваша, так сказать, пятая точка! Ну очень чистая!

Мужик вывернул шею, стараясь оглядеть свой зад, и вспомнил, что упал в лужу.

— Вот ведь засранец, — проговорил он смеясь.

— Вы это о себе? Ведь вы сами налили ту лужу!

Петр усмехнулся.

— Вы ведь педагог, да? А сына уважать старших не научили.

— Что, простите?

— Я в лужу упал, а он хохотать стал! Где уважение, спрашиваю я вас?

Таня смотрела и всё так же улыбалась. Улыбалась открыто, чарующе и легко. И Петру это очень нравилось. Вот так стоять рядом с ней, слушать ее голос и смотреть в эти серо-зеленые глаза. И видеть, как капли бегут по красивому лицу.

— Не знаю, может, моего сына смущает ваша майка с пальмами или эта стильная панамка? Но, думаю, он знал, что вы в ответ начнете обливаться, — ответила она.

Дима где-то совсем рядом, но не показываясь на глаза взрослым, захохотал.

— Ничего, ничего, — закричал Петр, — ночевать домой придешь!

От чего паренек захохотал еще громче.

Глава 6.

Петр прожил у них пять дней. В понедельник они вновь съездили с Димой в мэрию. На дачу Петр вернулся очень хмурый. Он с какой-то тоской смотрел на Таню и молчал. Женщина поглядывала на него и тоже молчала. На следующий день мужчина известил своих гостеприимных хозяев, что должен уезжать. «Тойота» была готова еще два дня назад. Но Петр, казалось, был не очень-то рад этому. Перед отъездом он пригласил Таню покататься. Вернулись они далеко за полночь. Дима всё никак не мог заснуть, думая о матери и этом заезжем госте. Жаль, что Петр не может остаться, из них вышла бы неплохая пара. Лишь бы мама к нему не успела прикипеть. Сын услышал, как во двор въехала машина, вот мягко хлопнули дверцы, раздались шаги на крыльце. Мужчина о чем-то тихо говорил, а женщина так же тихо отвечала. Так под этот тихий разговор парень и уснул.

Утром Петр уехал. Он долго стоял и никак не хотел садиться в машину, держа Танину руку. Она не поднимала на него глаз, но и руки не забирала. Дима стоял рядом и молчал, а потом и вовсе ушел, давая им возможность спокойно проститься.

Мать с сыном стали жить, как жили до этого. Солили огурцы, варили джем, пропалывали грядки. Но нет-нет, да и вспоминали солидного мужчину, с которым их так неожиданно свела судьба. В конце августа они убрали картофель, оставив на участке лишь капусту, и вернулись в город. А потом наступило первое сентября. Таня надела то самое платье, которое они купили на выпускной.

— Ты такая красивая, мам, — проговорил парень. Она лишь улыбнулась слегка.

День знаний открыл двери вдохновенным первоклашкам. Татьяна Александровна стояла со своим седьмым классом на пришкольном участке и шикала на неспокойных подростков, думая, о сыне: как там он в институте? Потом все разошлись по классам, и всё было, как много раз до этого. И говорила она то же, что и каждый год. Ребята сгрудили цветы у нее на столе, и она что-то объясняла, как вдруг в общей массе цветов увидела лилии. Такие же, как летом ей дарил Петр. Она подошла к столу и выудила букет.

— Кто это, интересно, подарил? — пробормотала женщина и окинула взглядом класс. Ребята притихли и уставились на нее.

И тут она разглядела небольшой клочок цветного картона, засунутый глубоко в цветы, чтоб не выпал. Она вытащила его и открыла. «Таких цветов учителям не дарят»,— было написано от руки четким незнакомым почерком. Щеки вспыхнули мгновенно, улыбаясь, она осмотрела еще раз ребят.

— Я сейчас, — сказала Татьяна Александровна и выскочила из класса.

Она бежала по тихому коридору школы, и каблуки цокали, словно подгоняя хозяйку. Скатилась по лестнице на первый этаж и увидела Петра. Она не видела его лица, но знала: это он. Его затылок, его чуть сутулая спина. Он в дорогом костюме стоял и поглядывал в сторону дирекции. И тут мужчина повернулся. Увидев ее, в два шага подошел к ней. А Таня даже задрожала, не зная почему. Он взял ее руку, несколько раз поцеловал ладошку и даже потерся носом об нее.

— Как ты нашел? — только и смогла выдохнуть женщина.

— Кто ищет, тот всегда найдет, — просто ответил он и посмотрел на часы.

— Торопишься? — с грустью в голосе спросила она.

Он кивнул.

— Ты когда освободишься?

— Не знаю, нескоро, наверно, — ответила она тихо.

— Давай пошустрее, ЗАГС работает до пяти, но заявление мы сможем подать только до четырех, — сказал он.

Таня уставилась на него.

— Заявление?

— Заявление, заявление, — подтвердил мужчина и притянул ее к себе. Она послушно прижалась к нему, но потом спохватилась.

— Нет, я так не могу! У меня сын, нужно с ним…

— Димино благословение я уже получил, так что давай, освобождайся поскорей. А ты сбежать не можешь?

— Сбежать?

— Сбежать. Ну, дети же иногда сбегают с уроков, почему б учительнице не сбежать? Думаю, они даже рады будут.

— И завуч тоже, — пробормотала Таня, приходя в себя. — Петь, а почему ты так уверен, что я за тебя замуж пойду?

Он потерся опять об ее ладошку, поцеловал тонкие пальчики.

— Наверно, потому, что я тебя люблю, и ты меня любишь, — ответил он просто.

У женщины вновь вспыхнули щеки, да сердце норовило выскочить из груди.