И сплетаются нити судьбы...

— Что же ты совсем ко мне не приезжаешь? — спросила мать с укором у дочери.

Та, не моргнув глазом, ответила:

— А ты забыла, где я живу?

— Что ты такое говоришь? Как же так?

— Мам, ты знаешь, мне… вернее нам, некогда. Совершенно некогда. Что у тебя стряслось? Ты позвонила и сказала, что дело не терпит отлагательств. Что случилось?

Женщина перестала суетиться и носиться по кухне. Дима следом за Мариной не стал снимать куртку. Девушка вела себя так, что становилось ясно: в этом доме ей находиться в тягость. Она и проходить-то не собиралась, да мать почти силком затащила ее на кухню. Дима посмотрел на нее. Маринка стояла возле двери, бледная, с темными кругами под глазами, и эта синева парню не нравилась. Да и вообще, вид у нее был какой-то болезненный.

— Видишь ли, доченька, у меня кое-какие неприятности возникли...

— Сколько? — просто спросила девушка и полезла за кошельком в сумку.

— Ну что ты так! — возмутилась мать, но по ее глазам Дима понял, что ей даже стало легче, что Марина так всё быстро поняла.

— Сколько? — с нажимом спросила дочь.

— Десять тысяч, — тихо ответила женщина.

Маришка, уже открыв кошелек, вытаращила на нее глаза.

— Сколько? — переспросила она.

Мать замялась, стала переставлять на столе чашки.

— Мам, зачем тебе такая сумма?

— Нужна, дочь. Если бы была не нужна, я бы не спрашивала.

— Мам, я оплачиваю тебе квартиру, сделала в ней ремонт, одеваю и закупаю тебе продукты. Ты работаешь?

— Ну, знаешь, как сейчас тяжело с работой.

— Так и я деньги тоже не печатаю.

— Если ты пожалела для матери денег, так и скажи! — повысила голос женщина. — Я тебя вырастила, воспитала! Всё, что у тебя сейчас есть, — это моя заслуга!

Марина, взявшись рукой за грудь, опустилась на стул. Диме показалось, что она еще сильней побледнела, а губы даже сквозь слой помады, отдавали серым оттенком.

— Для тебя мне денег не жалко, ты же знаешь. И не дави на жалость, — произнесла она устало и опять полезла в сумку.

Дима подошел к ней и только хотел спросить, не плохо ли ей, как вдруг девушка вскинула на мать встревоженный и злобный взгляд.

— Это не тебе деньги нужны, а ему! Ведь так? — выдавила она из себя, вперив в лицо матери тяжелый взгляд.

У той забегали глаза, и она что-то замямлила в ответ. Маришка вдруг побагровела и заорала, бросаясь в квартиру:

— Где этот козел? Где он? — орала она, открывая двери. Дима с недоумением смотрел на нее и не узнавал. Он первый раз слышал, чтоб она кричала, да еще и вот так выходила из себя. Мать бегала за ней и что-то бормотала.

— Он же твой отец. Он пришел и не выгонять же… Марточка, его здесь нет. Успокойся, тебе же нельзя волноваться.

Марина вдруг повернулась к ней, и та даже отступила назад под взглядом дочери.

— Папа уже двадцать лет, как умер, — с тихим шипением растревоженной змеи прошептала она, прижимая посиневшие руки к груди.

Диме надоел весь этот сыр-бор. Он подскочил к Марине и стал тащить ее к выходу, но девушка упрямилась и не слушала его.

— А то, что мне нельзя волноваться, ты должна была вспомнить, когда звонила мне, чтобы попросить денег для этого козла! У меня! Для этого урода! — прокричала она и вдруг стала оседать на пол.

— Марина! — заорал Дмитрий, подхватывая ее.

Мать плакала и теребила руку дочери, которую та пыталась выдернуть.

— Глупо-то как! Из-за этого козла умереть, — сипела девушка, безвольно повисая на руках парня. — Акчинский, Акчинский!

Дима подхватил ее на руки и, уложив на диван, начал названивать Акчинскому, даже не зная, кто он такой. Мать Марины плакала рядом, но Дима, глядя на нее, почему-то не верил слезам. Была какая-то театральность в том, как женщина заламывала руки и причитала. Не крестилась только. Может, гнева Бога боялась за неискренность.

Наконец, сняли трубку. Усталый мужской голос коротко сказал:

— Слушаю, — будто привык, что ему вот так звонят.

— Андрей Ильич?

— Да.

— Вы меня не знаете. Я звоню… В общем, Марине плохо стало, она сказала вам звонить.

У доктора тут же сменился тон.

— Какая Марина? Говорите толком!

— Бог мой! Она сознание потеряла! — заорал Дмитрий, испугавшись не на шутку. — Черт возьми! Марина! Стародубова! Высокая, зеленоглазая, рыжая!

— Господи боже! Где вы?

Дима назвал адрес.

— Пока я доеду, она умрет! Срочно в машину и везите в кардиоцентр на Слободской! Знаете, где?

— Знаю!

— Жду! — рявкнула трубка, и в ухо понеслись гудки.

Дима подхватил бесчувственную девушку и под причитания матери выбежал из квартиры.

— Дмитрий! Подождите меня внизу! Я сейчас оденусь и поеду с вами! — крикнула мать Марины.

Конечно, он ждать не стал. Рванул с места так, что казалось, загорелась резина, всю дорогу летел как ненормальный, подрезая и обгоняя под возмущенный вой клаксонов. На крыльце больницы уже стояли люди с носилками. Едва, повизгивая тормозами, «Тойота» влетела во двор и замерла, как послушная лошадь, которую ни с того ни с сего осадили, к ней тут же подбежали врачи. С рук на руки он передал Марину Акчинскому. Побежал, было, следом, но дальше приемного покоя его не пустили.

Глава 9.