Дима не любил петь. Он не понимал радости от пения под гитару. Но он был всего лишь гость, поэтому присел на пол — поближе к Ромале — и стал слушать.
— Люсе гитару не дадим, а то от вашего голоса, мадам, весь дом проснется.
Но сама Людмила не рвалась, а вот подруге гитару сунула.
— Ром, давай нашу любимую, — попросила она.
Та улыбнулась и взяла инструмент. В комнате стало так тихо, что было слышно, как тикают часы на кухне. А она, не глядя ни на кого, тронула струны, и у Дмитрия мороз пошел по коже. Такого он никогда не слышал! Хотя песня — одна из самых популярных: «Черное-белое» из кинофильма «Большая перемена». Он замер и даже едва дышал, пока длилось это хрустальное мгновение волшебства.
Они ехали домой как будто по привычке. Дима даже не успел предложить Ромале ее подвезти, а она уже стояла у его машины и сметала рукавичками с капота снег. И ему стало приятно. За этот вечер они перешли на «ты» и даже выпили на брудершафт, как требовал того закон. Но в разговорах еще мелькало обращение на «вы», отчего оба смеялись. Вообще, день получился на удивление светлым и радостным.
— Люся завтра с ребятишками в Москву улетает, — сказала девушка.
— Так говорили, что послезавтра вроде бы…
— Дима, посмотри на часы — уже поздно. Через два часа полночь. Так что можно сказать, что уже завтра.
— Ого! Да быстро время бежит!
Так и проговорили всю дорогу. На душе было легко и спокойно. И Дмитрию начинало казаться, что, возможно, эта встреча, это знакомство судьбоносны. И через несколько лет он уже не с такими мыслями будет ехать к Ромале. И она, сидя рядом, будет говорить о детях, об ужине и о том, что нужно погладить белье… При чем тут белье?
Он не пошел к ней. На то была одна причина: переступи порог квартиры — и так велико будет искушение напроситься на ночь. А он не мог вот так! Чтобы быть с ней, он должен быть один. А значит, ему нужно как-то проверить, забыл ли он… о той. Или ему опять кажется, что забыл? В груди тут же тяжело и ощутимо заворочалось сердце. Эк, его угораздило!
А Ромала укладывалась спать. И мысли нет-нет, да перебегали к Диме. Что-то было в нем такое, что ее завораживало, удивляло и даже в какой-то мере тревожило. Он не приставал к ней, не пытался поцеловать и, если разобраться, даже не ухаживал за ней. Просто лишь сегодня он подарил ей розу. Одну розу. И почему-то выбрал желтую. Как оказалось, у него желтый цвет — цвет солнца — ассоциировался с радостью, так же, как у Ромалы.
Раздавшийся звонок в дверь вдруг радостью отозвался в сердце.
— Вернулся, — почему-то в одну секунду решила девушка и сразу распахнула дверь, уже собираясь сказать что-нибудь язвительное. А потом отпрянула от дверного проема.
— Измаил?
[1] Лёля – так называет ребенок своих крёстных (и отца, и мать) на Алтае и Крайнем Севере.
Глава 22.
Ромала в столь поздний час суетилась у плиты, а Измаил рассказывал ей о своей жизни. Рассказывать ему особо было нечего, поэтому он просто отвечал на вопросы, которыми сыпала девушка. Он всю дорогу думал о ней, как она его встретит, кинется или нет навстречу.
Не кинулась. Обнять — обняла, но и то как-то без особой радости что ли. Будто ждала, но не его. Он смотрел на нее, а сердце ныло и ныло, и когда она поворачивалась к нему спиной, то в груди становилось тесно.
Конечно, он возмужал, окреп. Не пацан — мужчина! Но душа не трепетала оттого, что он вернулся. И ничего с этим Ромала поделать не могла. Ей совсем не хотелось, чтоб он начал вспоминать об их встречах, а больше им в принципе говорить не о чем. Еще она подумала, что нужно было удержать Диму, подумала и сама удивилась своим мыслям: с чего вдруг?
— Ты еще краше стала, — сказал ингуш.
— Спасибо, — ответила девушка.
— Знаешь, я всю дорогу думал о тебе…
— Измаил, у нас ничего не могло быть тогда. Как и сейчас. Другом ты быть не можешь, да и не хочешь, — прервала его цыганочка. — Давай не будем бередить прошлое. Ни к чему.
— Ромала, я пытался тебя забыть! Честно! Я даже был женат, но уже через четыре месяца развелся. Благо, детей нажить не успели. Ты, смотрю, тоже одинока. Так почему бы…
— Измаил, не начинай! Я не хочу об этом говорить! У меня нет ни малейшего желания! Откуда ты знаешь, одинока — не одинока? У меня об этом на лбу что ли написано? Если в моей квартире нет мужчины — это не значит ничего! — выпалила она и опять удивилась. Ведь сейчас она точно думала о Дмитрии. Черт, ну почему он так ушел?
На столе подпрыгнул и поехал телефон. «Дима псих» — высветилось на дисплее: именно так сам себя записал парень, когда они с девушкой обменялись номерами. Ромала схватила трубку.
— Я дома, — проговорил он.
— Нормально добрался? — спросила девушка.
— Что-то случилось?
— С чего ты взял?
— У тебя голос встревоженный.
— Да, всё нормально, — ответила девушка и вдруг всё для себя решила со следующим ударом сердца. — Ты знаешь другого Люсиного брата?
— Измаила?
— Да.
— А что?
— Да, ничего... Он в город приехал.
— В смысле? Я не понял, он у тебя что ли?
— Ну да.
— Ясно, — сказал вдруг парень и замолчал.
— Дим, ты что?