И сплетаются нити судьбы...

Полина Яковлевна наконец-то приняла Яшу в свое сердце. Она видела, что из всех молодых супругов, которых женщина знала, цыган — лучший. Не пьет, не курит, не грубит, заботится о своей семье, обожает дочку, хорошо зарабатывает и не забывает о теще. Не было холодильника, так он привез ей новенький «Саратов», да еще дрова, уголь. Перечислять можно долго, но есть ли в этом смысл? Она просто видела, что другие мужья-отцы забывают о своих семьях и уходят в загулы. А Яша со Светой всё делают вместе — даже вон, все половики в доме выстирали. Но самое главное было не это. Яша любил Свету. Полина Яковлевна видела, как цыган, не подозревая, что за ним наблюдают, смотрел на жену. В такие моменты в черных ясных глазах жила такая безбрежная нежность, что сердце матери успокаивалось: ее дочь любима.

Всё лето Света с Ромалочкой прожили в деревне. Яша сновал, как челнок, по изученному маршруту город-село-город. О своей работе парень не рассказывал. Света привыкла думать, что муж постоянно ездит в командировки. Полина Яковлевна лишь раз попыталась поговорить об этом с дочкой, но та ушла от ответа и дала понять матери, что не желает обсуждать эту тему.

В середине августа, в очередные выходные, Яша вновь появился в селе. Он был чем-то расстроен и молчал почти весь день, а вечером, когда дочь уснула, они со Светой ушли гулять. Их возвращения Полина Яковлевна так и не дождалась — уснула сама. Утром она увидела озабоченную дочку, которая поглядывала на мать грустными глазами. Женщина поняла: у молодых что-то стряслось. Иначе почему они оба были такими хмурыми и подавленными? Сердце ее беспрестанно сжималось, предчувствуя беду.

— Мама, нам нужно тебе кое-что сказать, — начала Света вечером после ужина. — Нам с Яшей придется уехать на год, может, на два.

Мать так и села на лавку.

— Куда? — спросила она глухо.

Девушка села рядом, обняла ее за плечи, поцеловала в щеку. Голубые глаза пытались казаться беззаботными, но на самом дне плескалось беспокойство.

— Мам, мы же вернемся или заберем тебя к себе, — сказала она.

Полина Яковлевна сидела с каменным лицом. Ей всё еще не верилось, что дочь уезжает куда-то, да еще и так надолго.

— Зачем? — выдавила она из себя.

Света отвела взгляд в сторону, помолчала, затем вновь посмотрела матери в глаза и ответила:

— Мам, так надо.

Полина Яковлевна понимающе кивнула.

— Конечно, у тебя своя семья, — сказала она, и тут ее взгляд остановился на детской коляске, в которой спала маленькая Ромала.

— А Ромала? — спросила бабушка.

Света недоуменно вздернула брови.

— А что Ромала? Она поедет с нами. Я без дочери даже с места не сдвинусь. Мам, да ты не переживай. Всё будет хорошо! Тем более, мы же не навсегда уезжаем, а на время, и очень скоро вернемся. Ты даже не успеешь соскучиться!

Губы Светы улыбались, а глаза оставались печальными. Полина Яковлевна отвернулась, уголки рта опустились, а на глаза навернулись слезы. Дочь заметила это и прижалась к матери:

— Это за год-то? — проговорила она.

— Ну, он быстро пройдет, — проговорила сквозь слезы девушка. — Мам, я тебе клянусь! Я вернусь, вот увидишь!

Женщина согласно кивала, но если бы Света знала, как тяжело было матери ее отпускать! Но дочь была самостоятельной, уже отрезанным ломтем, и у нее своя жизнь.

Буквально через два дня в доме Полины Яковлевны появился телефон. Уж как это устроил Яша, женщина так никогда и не узнала.

— Вот, мам, теперь нам будет проще общаться. Я буду звонить тебе каждую неделю, — сказала Света, обнимая мать.

Девушка не знала, что мама в это время думала о том, что не нужен ей этот трындычащий аппарат, а лучше бы девочка осталась с ней.

На следующий день молодая семья покинула отчий дом. Полина Яковлевна плакала тихо, пока упаковывали чемоданы. Она посматривала на машину, приехавшую за ее детьми из города и теперь стоящую во дворе. Вот сядут в нее Яша, Света и Ромала, и увезет она их неведомо куда. Адреса Света не оставляла. Мать понимала, что она сама, скорее всего, просто не знает, куда везет ее муж. Она просто следует за ним. «И в радости, и в горе, и в болезни, и в здравии»… Почему-то женщине вспомнились эти слова. А еще пришла мысль о женах декабристов, которые следовали за мужьями в ссылку, в холодную и голодную Сибирь. Шли по велению сердца, по любви и еще потому, что перед алтарем поклялись в верности друг другу. Женщина вспомнила, как не пошла в церковь на венчание Яши и Светы. Помнит лишь, каким одухотворенным было лицо дочери после священного обряда. И в первый раз пожалела, что не вошла в храм Божий. Но прошлое не вернуть и не изменить. С ним нужно просто смириться, а сегодняшний день прожить так, чтобы завтра не было за него стыдно.

Сборы были закончены, и дети, расцеловав Полину Яковлевну, сели в машину. Та тронулась, и женщина еще долго стояла на дороге и смотрела вслед. А на заднем сидении мелькала светлая голова дочери, прижимающейся к плечу Яши. Видимо, и Свете тоже было тяжело уезжать, и душа так же разрывалась на части… А мать стояла и смотрела на дорогу до тех пор, пока машина не исчезла из виду.

Глава 11.