И сплетаются нити судьбы...

В этой темноте, где не разглядеть лица, и можно полагаться лишь на собственные ощущения и чувства, он явно чувствовал ее волнение и даже легкую дрожь. Они оба перестали танцевать и, казалось, дышали через раз. Привыкнув к темноте, глаза уже различали очертания лиц, и Саша видел блеск глаз своей девушки. И чувствовал ее горячее дыхание в вырезе своей рубахи. И все эти ощущения его волновали. Он положил ей одну руку на плечо, другой привлек к себе. Она не противилась, тонкие пальцы легли на напряженные предплечья. Во рту пересохло так, будто он неделю не пил. Сквозь тонкую ткань платья он ощущал горячую кожу, а едва уловимый и такой знакомый аромат духов почему-то особенно волновал парня сегодня. Она замерла, как пойманная птица, и тогда он решился.

— Можно я тебя поцелую? — тихо спросил он, не узнавая собственного голоса.

Она посмотрела на него, Саша не видел, но почувствовал это. Ответить Ромала не смогла. Лишь кивнула…

Любовь! Могучая и великая сила! Что может быть сильней? Дружба девочки с мальчиком перерастает в нечто большее. И становится невероятным осознание того, что когда-то — еще вчера, неделю или месяц назад — они жили, не ощущая этого. Теперь всё было иначе. Будто они родились только в эту самую секунду. Еще не зная этого мира. Еще не зная ничего. Но уже не представляя жизни друг без друга. Без любви.

Теперь, встречая Сашу, Ромала целовала его. Конечно, если не видели взрослые. Или он, украдкой, пока никто не видит, воровал поцелуи.

Один раз их застала Фаина. Парочка, стоя в дверях, целовалась, а тут мачеха решила занести сметану, что стояла на веранде. Вывернула из кухни и увидела, так сказать, всё в красках. Правда, она тут же сделала шаг назад и деликатно покашляла. Когда же она вновь появилась на пороге, то Ромала уже успела вытолкать парня за дверь.

— Ты что-то светишься вся, — сказала Фаина девочке.

Падчерица покраснела.

— Я влюбилась, — тихо ответила она.

Фаина заулыбалась и прошла в кухню за падчерицей.

— Ромала, ты умница! Но ты должна знать, что от любви между мужчиной и женщиной бывают дети. И не стоит с этим торопиться… — как бы между прочим заявила молодая женщина.

— Ты что? — воскликнула Ромала, перебив, — Ты намекаешь на… на… на то, что мы…

— Я ни на что не намекаю, — перебила в свою очередь Фаина, — я предупреждаю. С этим нельзя спешить.

— Фаина, я люблю его, но я… я не настолько глупая, как может показаться, — и, подумав, добавила: — Да и он тоже.

Полина Яковлевна также пробовала поговорить на эту тему с внучкой. Но пожилая женщина даже не смогла найти слов, чтоб объяснить всё. Вот так вот: ни с дочерью, ни с внучкой не вышло у нее беседы на тему полового воспитания. Она ходила всё вокруг да около, отчаянно краснея, пока девочка не остановила бабушку, тем самым, облегчив ей жизнь.

— Мам, я прошу тебя! Мне только четырнадцать исполнилось! Я знаю, откуда берутся дети. Поэтому не волнуйся. Я его просто люблю. И он меня.

Бабушка лишь тяжело вздохнула. Вразумлять внучку она не стала. Ничего нового она ей не скажет, а сомневаться в ее благоразумии повода не было. Да и сам Александр не походил на подростка с бурлящими гормонами. Даже Яша разрешал гулять дочери допоздна, лишь когда она находилась под защитой парня. Они не просто встречались. Они любили друг друга. Действительно любили. Относились друг к другу с трепетом и уважением. Саша очень боялся и переживал за Ромалу. И она его поддерживала.

Однажды Полина Яковлевна случайно услышала такой разговор:

— А как тебе исполнится восемнадцать, поженимся, — говорил Саша.

— Поженимся? — переспросила Ромала.

— Поженимся! Ты замуж-то за меня пойдешь?

И так буднично и спокойно звучал его голос, будто речь шла о каком-то совсем обычном деле, а не о таком серьезном шаге, как женитьба. Девочка не спешила с ответом.

Парень насторожился.

— Ромал, а ты меня хоть любишь-то? — с обидой спросил он.

— Люблю, очень люблю. Больше жизни люблю, — ответила она, судя по голосу улыбаясь.

— А замуж? — настаивал Саша.

— Да что об этом сейчас-то говорить?! До свадьбы еще дожить нужно. Еще столько ждать!

— Нет, ты мне скажи, замуж за меня пойдешь?

— Да куда же я денусь? — засмеялась она. — Это лишь бы ты не передумал.

Парень от негодования даже дар речи потерял.

— В смысле? — не понял он. — Ты на что намекаешь?

Из комнаты послышалась возня и приглушенный смех девочки.

— Щекотно! — кое-как выговорила она.

— Я тебе покажу щекотно! — грозил парень.

— Выйду! Честное слово, выйду! — повторяла цыганочка, давясь от смеха.

— Так-то лучше, — сказал он удовлетворенно.

Больше подслушивать бабушка не стала. Отошла от двери со смешанными чувствами в душе. Возможно, другие родители запретили бы своей четырнадцатилетней дочери встречаться с шестнадцатилетним парнем. Или строже следили бы за ними. А может, донимали беседами о том, к чему могут привести эти встречи. Другие бы родители, возможно… Но у Ромалы были отец и бабушка. Скорее всего, они допускали эти встречи, потому что верили влюбленным. Верили и доверяли.