И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 - Бежим!!!.. — коротко выкрикнул старший, и другой команды не потребовалось: музыканты мгновенно соскочили с телег, подхватили свои инструменты и прыснули в разные стороны по переулкам, как тараканы от тапочка — только их и видели.

 - Хорошая мысль, — пробормотал себе под нос первый советник, хлестнул коня плетью по крупу и вихрем понесся прочь.

 - Прощайте! — крикнул он своим освободителям на скаку, не поворачивая головы, и исчез в боковой улочке.

 - Агафон, скорее сюда! — позвал Иван, но чародей уже и без того запрыгивал на телегу, на которой у отрубленных ног мраморного солдата неподвижной кучей гравия лежал Туалатин, талантливо изображая второго участника скульптуры — поверженного горного демона.

 - Я здесь, гони! — выкрикнул волшебник, повалившись на Туалатина как на перину и не думая извиняться.

 - Но, но, пошла, пошла!.. — щелкнул в воздухе кнутом царевич, и кобыла припустила тяжелой рысью по мостовой.

 Убедившись, что скорость набрана и не сбрасывается, Иванушка обернулся назад и уточнил:

 - А куда гнать–то?

 - Это ты у меня спрашиваешь, или у него? — волшебник фыркнул и ткнул пальцем в демона.

 - Понял, — коротко кивнул лукоморец и еще усердней защелкал кнутом: — Э–ге–гей!.. Пошла!.. Пошла, родимая!..

 И родимая пошла — только телега загрохотала по мостовой, как камнепад средней поражающей силы, высекая железными ободьями из гулкого булыжника искры и нарушая и без того не слишком сладкий сон обывателей в окрестных домах.

 Когда ломовая лошадь стала задыхаться от непривычного темпа передвижения, Иванушка сбавил скорость и оглянулся. Если не считать их, то кругом все было тихо. Хорошо освещенные, более–менее освещенные, относительно освещенные и даже едва освещенные районы Атлиник–Сити успели кончиться, и теперь ехать приходилось почти в полной тьме, между приземистыми серыми домами из грубо отесанного камня [48], находя дорогу лишь благодаря нелимитированному лунному свету.

 Кажется, погони не было. По крайней мере, за ними она не увязалась.

 - Давай, наконец, спросим, где находится «Гибкая Лиана», — предложил Иванушка компаньонам.

 - Согласен, — кивнул невидимый в темноте Агафон невидимой в темноте головой. — Остается найти того, кто откроет двум незнакомцам среди ночи и…

 - Зачем искать, — улыбнулся Иван, довольный, что в кои–то веки его идея не вызвала отторжения. — Вон кто–то на коне едет, хоть и не в нашу сторону — у него и спросим сейчас.

 - Где? — закрутил головой чародей.

 - Вон, там! Метрах в сорока справа, мимо открытой двери проехал! Видишь?

 И действительно — из открытой двери трактира метрах в сорока от них изливался мутноватыми потоками тусклый свет и волны незатейливой музыки.

 Царевич обеспокоено впился взглядом в спину слишком быстро удаляющегося наездника и прищелкнул кнутом, ускоряя ход недовольной кобылы.

 Когда всадник вдруг изъявил желание свернуть за угол и пропасть у них из виду, Иван приподнялся, откашлялся и закричал:

 - Извините, пожалуйста! Эй, господин!.. Да, на лошади!.. Я говорю, извините за беспокойство, но дело в том, что мы приезжие и немного заблудились! Не могли бы вы нам подсказать, где находится…

 Всадник обернулся на голос, поворотил коня и шагом двинулся к ним.

 - Благодарим вас, что уделили нам внимание, — вежливо склонил голову Иван.

 - Вы приезжие? — переспросил всадник.

 - Да, мы тут проездом и заблудились…

 - А там у вас чьи ноги торчат? — ткнул он пальцем за спину царевича.

 - Это мой друг, он отдыхает.

 - Друг? Где? Я имею ввиду, стоящие ноги, до колена.

 - Это?.. А–а… Э–э–э… А–а–а… — сразу нашел, что сказать лукоморец.

 - А не ноги ли это статуи, похищенной сегодня ночью из сада дворца?

 - Но…

 Всадник остановился рядом с Иваном и потянул из ножен меч.

 - Именем короля вы аресто…

 - Кабуча!.. — охнул Агафон и дернул одной рукой царевича за шиворот так, что в воздух взметнулась еще одна пара ног. Другая рука мага в это время рассекла воздух под аккомпанемент неразборчивой скороговорки, и перед носом коня офицера грохнул и брызнул искрами небольшой — размером с ежа — но чрезвычайно яркий и вонючий разноцветный взрыв.

 Неизвестно, на какой эффект рассчитывал специалист по волшебным наукам и что подумал офицер, но у офицерского коня на этот счет быстро составилось свое, особое мнение.

 Он дико всхрапнул, встал на дыбы, умудрился развернуться почти на месте и бросился бежать очертя голову, оставив оглушенного седока отдыхать и любоваться звездами на мостовой.

 Можно было подумать, что враг разгромлен, посрамлен и бежит; далее — цветы, фанфары, фейерверки, овации…

 Но не тут то было.

 Если лошади не любят чего–то больше, чем взрывы у себя под носом, то это взрывы у себя за спиной.

 Флегматичная в другое время и при других обстоятельствах кобыла–тяжеловоз сразу вообразила самое худшее, не стала терять время на пустые разглядывания и выяснения, сразу взяла с места в карьер и, невзирая на протесты возчика и пассажиров, присоединилась к улепетывающему во все лопатки жеребцу.

 На остывающей мостовой остались следы пробуксовки подков.

 Оглушенный, едва не раздавленный офицер слабо приподнялся на локте и визгливо заорал: