И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 Царевна кинулась было вперед, но старуха оказалась проворней: она чиркнула кочергой по полу, и Серафима раненым лбом налетела на невидимую стену.

 - Ой–и!..

 - Ага, разбежались… — неприятно скаля три оставшихся еще во рту своих зуба и четыре железных, убыр подкинула в печь новые поленья. — Давно у меня не было на ужин человеческого мясца… Ох, покатаюсь–поваляюсь на Санькиных косточках, Санькиного мяска наевшись…

 - Да не Санёк я, а Саёк! — чуть не плача, выкрикнул мальчик.

 - Санёк, Саёк… Какая разница? — искренне удивилась старуха. — Все равно не жилец.

 - Ну, не бойся, Саёк, миленький, — обняла его крепко октябришна. — Ты же у нас защитник, молодец…

 - Молодец — на холодец… — сочинила стишок Макмыр, достала из корзины в углу лук и стала его обдирать от желтых шуршащих одежек, неприятно улыбаясь и бормоча себе что–то под загнутый крючком нос, больше похожий на клюв стервятника.

 - Простите нас, уважаемая Макмыр! Пощадите!.. — Находка рухнула на колени и стала биться головой об пол. — Это не они, это я во всем виновата — я про древогубца вашего не сказала вовремя, что нельзя его трогать, я! Я их сюда привела! Я ваших кровососов топтала! Моя вина, мне и расплачиваться! Меня ешьте, а их отпустите!..

 - И тебя съем, и его съем, и ее съем… — ровным голосом отозвалась убыр, отложила в сторону очищенные луковицы и загремела в подпечнике чугунками. — Да где же он, двухведерный–то… Сколько уж им не пользовалась, в чулан унесла, чё ли, чёб не мешался… Голову–то в чем варить буду? Ладно, погодите, никуда не уходите, сейчас принесу, двухведерный–то, тут он где–то близко должен быть…

 Так, бормоча себе под нос, Макмыр шаркающей походкой, переваливаясь и кряхтя, как утка с ревматизмом, вышла в сени, не прикрыв за собой дверь, чтобы слышать все происходящее в комнате. Магия магией, а с таким сбродом надо держать ухо востро.

 Серафима мгновенно вскочила, кинулась, предусмотрительно вытянув руки, к тому месту, где несколько минут назад встретила ее предыдущий рывок невидимая стена — к ее отчаянию, та все еще была на месте.

 Единственное окно осталось в недосягаемой части избы.

 - Не пройти тут, не пройти, не пройти, не пройти… — тоскливо и нудно, как зубная боль, стонала за спиной Находка, обхватив обеими руками испуганного до полусмерти мальчишку.

 Вторая половина обещалась быть скоро.

 - И вы не можете? — быстро повернулась она к Находке и Сайку.

 - Не можем… не можем… не можем… — как заевшая пластинка, горестно подвывая, затянула она новую жалобу, уткнувшись в плечо онемевшего за двоих Сайка.

 Вправо, влево, вверх, вниз — куда бы царевна не метнулась, везде ее пальцы натыкались на одну и ту же незримую преграду, холодную и гладкую, как стекло…

 Как стекло…

 Как стекло…

 Как стекло?..

 Не раздумывая, Серафима одним движением развернулась, сгребла со стола тяжелый чугунный чайник и изо всех сил запустила им в ненавистную стенку.

 Ласточкой пролетев через черту, переступить которую она не могла, чайник угодил прямо в дверной проем.

 И точно в лоб возвращающейся с огромным чугуном убыр.

 Та, не успев ни охнуть, ни выпустить из рук посудину, изумленно скрестила глаза и мешком повалилась прямо на пороге.

 - Ой, — сказала Серафима.

 - Ой, ваше царственное величество, что вы наделали, что наделали, что сейчас будет!!!..

 Наступила испуганная тишина, в которой явственно стало слышно, как в крышку подполья бьются недодушенные пришедшие в себя кровососы.

 - Что будет? — царевна поскребла в затылке и завертела кружащейся слегка после двойного прямого попадания головой. — В смысле, хуже съедения с варкой головы в двухведерном чугунке? Придумать, конечно, сложно… Но можно. Там это вон что у нас?

 - Где? — встрепенулся Саёк.

 - Этот люк, наверное, на чердак ведет? — царевна задрала голову и ткнула пальцем в дощатый квадрат вверху, почти сливавшийся с почерневшим от времени и копоти потолком, там, где сходились две стены.

 К нему вели вбитые в бревна ржавые скобы, на которых висели не то новые тряпки, не то старые полотенца.

 - Н–наверное…

 - А крыша, наверняка, соломой крыта? Или дранкой?

 - Мы спасены!!! — вскочил мальчишка, мигом вспомнив, что он уже давно не поваренок, а оруженосец ее величества, быстро размазал сопли и слезы так, чтобы и следа от них не оставалось, и бросился к лестнице. — Я пойду вперед и разведаю!

 Ежесекундно оглядываясь на неподвижную Макмыр, он вскарабкался по скобам и толкнул люк.

 Тот не поддавался.

 Снова толкнул, уже сильнее — результат тот же.

 - Что там? Тебе помогать? — шепотом окликнула его царевна.

 - Н–нет–т–т… Й–я с–с–ам–м–м… — прокряхтел он, надавливая на несговорчивую дверь в потолке что было мочушки…

 Ни с места.

 Да что ты будешь делать!..

 А ну, понаддали!

 Еще раз, еще и еще…

 Зловредный люк как будто приклеился.

 Он снова нервно оглянулся на убыр, ему показалось, что рука ее шевельнулась, и он так наподдал упрямой деревяшке обеими кулаками, что она с грохотом сорвалась с проржавевших петель, отлетела от входа и упала на настил чердака. На головы дамам из серых досок потолка опустилась серая туча трухи и пыли.