И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 Дождавшись, пока аудитория снова будет в состоянии адекватно воспринимать человеческую речь, Симеон строго постучал карандашом о кубок на своем конце стола, и в зал совещаний нехотя вернулась тишина.

 - А теперь мы с Дионисием изложим вам свою диспозицию… — сухо, по–деловому проговорил князь Граненыч, разворачивая все карты на столе.

 

 

 

 Стук в дверь личных палат новоявленного князя, которые были отведены ему во дворце, чтобы он на время Костейской кампании всегда был под рукой у главнокомандующего, оторвал его от вычерчивания схемы линий обороны города.

 - Заходите, не заперто! — громко буркнул он и снова уткнулся было в карту: ему предстояло решить очень важный вопрос распределения регулярного войска и ополчения по стенам в соответствии со степенью вероятности штурма этого направления.

 Пока получалось не очень: направлений и степеней было гораздо больше, чем солдат и ополченцев, и поэтому Митроха был далеко не в самом лучшем из своих настроений.

 - Э–э… кум? — не дождавшись более знаков внимания от хозяина палат, нерешительно топтался у порога вошедший. — Не сильно помешаю?

 - А–а… Твое полковничество… — улыбнулся Граненыч и оторвался от работы. — Ну, проходи, коль пришел. Сказывай, что опять случилось. Семиручко мечи без подписи царя не выдает? Дружинники стрельбище для твоих орлов освобождать не хотят? Или обеды опять холодными привозят?

 - Да нет, кум… светлый князь, то есть…

 - Ты еще поклониться забыл, — сурово нахмурился Митроха, но, увидев, что бывший шорник принял его шутку за чистую монету, поспешно вскочил: — Ты чего, Данила, совсем в этом дворце с ума спятился?! Ручку еще почеломкай!.. И ты мне это «сиятельство» да «светлость» брось, коли поругаться со мной не хочешь! Мало того, что лакеи со своей опекой пристают — скоро ложку сам до рта донести не смогу без них — так еще ты туда же!..

 - Дак это… извиняй, Митрофан… С этими атикетами тут и вправду мозга за мозгу у нормального человека зайдет… Это ведь тебе не по нашей Соловьевке в лаптях на босу ногу рассекать: тут же князей как грязей, да графьев — как воробьев! И все на тебя косятся, как на врага народа, ежели не по положенному с ними обойдешься… Эх, жил шорником — не тужил, а тут на тебе — под старость лет в благородные попал… Со свиным–то рылом…

 - Не обращай внимания, — сердито отмахнулся Митроха, не понаслышке знакомый с Данилиными трудностями. — Они сами по себе, а ты — сам с усам, и твое рыло ихних ничем не хуже. Делай свое дело, и всё тут.

 - Да ты не подумай, кум, я ведь не жалиться к тебе пришел, — спохватился смущенный Данила и стал вытаскивать из–за пазухи сложенный вчетверо потрепанный, местами прожженный лист самой дешевой бумаги, какую только можно было купить в Лукоморске. — Я ведь по делу.

 - Ну, так к столу иди, раз по делу, — и Граненыч с грохотом пододвинул к почти не видному из–под бумаг и карт столу тяжелый дубовый стул с вырезанным на изогнутой спинке государственным гербом [96].

 - Да стол–то мне и не надо… вроде… или как?.. ай, ладно, — махнул дрожащею рукой заробевший вдруг перед родственником шорник и хлопнулся на предложенный стул — словно с крыши головой вниз бросился. — Вот, гляди, Митрофан…

 Он расправил свою бумажку поверх государственных документов секретной важности, и она на поверку оказалась корявым подобием чертежа то ли улья, то ли вертолета, то ли велосипедного насоса.

 - Это чего у тебя такое? — озадаченно нахмурился Граненыч.

 - Это не у меня, это зять мой Семен–кузнец придумал со товарищи. А называется сие явление… называется… — Данила подслеповато прищурился, разбирая неровные буквы, выведенные рукой, больше привыкшей к молоту, нежели к перу.

 - Называется оно «Паровой самострел каменными ли, железными ли ядрами на изрядное расстояние с большой разрушительно–поражающей силой, пробивающей бревенчатую стену наскрозь на едреную феню ко всем… ко всем… то есть, в… э–э–э…».

 Шорник замялся, сдавлено кашлянул в кулак пару раз, и поднял полный мольбы взгляд на кума:

 - Дальше три строчки совсем неразборчиво…

 - Бревенчатую стену?.. — только и смог задать вопрос князь перед лицом настолько полного технического описания изобретения.

 - Ага, — слегка расслабился и довольно кивнул Данила. — Когда он с дружками своими ету оружию испытывал, она у них кузню наскрозь прострелила — там теперь у них окно. В полуметре от земли. Хорошо хоть, что пустошь рядом — снаряд железный в нее зарылся аж на метру. А ежели бы изба чья была по соседству… Греха не обрались бы.

 - Прямо–таки насквозь? — недоверчиво прищурился и вытянул шею князь, разглядывая чумазую бумажку с новым уважением.

 - Наскрозь, — лихо рубанул ребром ладони воздух кум, — сам видел. То есть, просто на… то есть, ко всем… в смысле, в… э–э–э… ну, ты понял.

 - Ну–ка, ну–ка, — загорелись глаза у Митрохи. — давай–ка поподробнее. Что оно из себя такое? Что–то на чертежике на твоем он какой–то странный…

 - Самострел вот обычный знаешь? — с азартом принялся объяснять Данила.

 - Знаю, — уверенно кивнул Граненыч.