И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 - Ну, ты это, со смесью–то молодец, — одобрительно пробасил Граненыч и похлопал волшебника по плечу. — Кузнецы–то без тебя эвон сколько с ней возились, полгорода едва не пожгли, а всё без толку. Не хочет взрываться — и хоть ты плачь. А ты прилетел, раз–два — и всё на мази. Мне соловьи–разбойники про вчера–то в подробностях рассказали, не скромничай…

 - Ну… э–э–э… чего там особенного… — сконфуженно хмыкнул маг и принялся заинтересованно разглядывать соринку на своем рукаве. — Мы, волшебники, знаем взрывающиеся смеси как свои два пальца… шутка… А серьезно если, то нам это сделать — раз плюнуть… У нас в школе недели не проходит, чтоб ученики чего–нибудь не взорвали во время занятий… или не подпалили [150]… Издержки высшего образования…

 - Хорошее у вас, видать, образование, — пришел к нагло напрашивающемуся выводу князь и снова тронул за плечо своего покрасневшего [151] зама, увлекшегося теперь сковыриванием засохшей грязи с носка одного сапога при помощи каблука другого: — Вон, я же говорил… как раз по бывшей дороге путь пробивают… и не руками, гляди–ка… Наверное, их магов тоже учат не как попало…

 - Где?!..

 Если бы Агафон не ухватился за Граненыча, он бы упал.

 Один.

 А так они рухнули на крышу башни под изумленными взглядами дружинников и ополченцев как два куля.

 - Ты чего?.. — недоуменно уставился на чародея Граненыч, поднимаясь и потирая зашибленный бок.

 - С–стреляли… — пробормотал Агафон, и его окраска плавно перешла из красного в инфракрасный спектр.

 - А–а… — всё еще непонимающе покачал головой князь. — А я–то что–то не приметил…

 - М–мимо, — пробубнил специалист по волшебным наукам, тоже поднимаясь на ноги и поспешно, с преувеличенной заинтересованностью, высунул голову за зубцы. — Так г–где?..

 - Вон там, — услужливо ткнул тонким пальцем вдаль Митроха, и чародей, даже не особенно приглядываясь, смог теперь увидеть всё сам.

 Вооруженные до оскаленных и очень острых сами по себе зубов зверолюди отступили, образовав полукруг, и вперед вышел едва различимый на их фоне невысокий субтильный человечек, одетый во всё черное.

 На груди у него сияла ярко–алая точка, и по сравнению с этим неестественным колдовским цветом все вокруг казалось блеклым, будто облитым тусклой серой краской.

 Человечек сделал рукой резкий жест, и четыре бревна, ближайшие к нему, стали, кряхтя, медленно раскачиваться: вправо–влево, взад–вперед… Через несколько секунд они полезли из земли, словно решили тряхнуть стариной и ударились в рост, и с влажным смачным шмяком, слышным даже на стенах, шлепнулись в грязь, обдав почтительно замерших в ожидании зверолюдей веером мутных брызг.

 После этого настало время следующей четверки…

 - Это один из их колдунов? — изучая в медную подзорную трубу маленького сосредоточенного мага, методично воюющего с бывшими деревьями стратегически не важных пород, хмуро полюбопытствовал Митроха, словно не мог и предположить, какой получит ответ.

 - Это их царь, — мрачно сообщил Агафон.

 Митроха действительно не мог предположить, какой ответ он получит.

 - Царь?!.. Это… этот… эта… — ихний царь?!..

 - Ну, да, — нервно повел плечами чародей. — Если мы, конечно, об одном и том же человеке говорим.

 - На вон, посмотри, — протянул ему Граненыч подзорную трубу, и он жадно прильнул к окуляру.

 Когда маг вернул трубу хозяину, в грязи валялись еще восемь бревен, а на застывшей в гримасе вселенской скорби физиономии чародея блуждала, явно не понимая, как она здесь оказалась и что делает, призрачная улыбка.

 - И чего там смешного показывают? — нахмурился Граненыч.

 - Ничего, — покачал головой Агафон и улыбнулся еще шире. — Но, если я все правильно понял, то раньше Костей справился бы с этими бревнами за пять секунд, а сейчас он возится с ними уже минуты три.

 - Кроме того, что мы выиграли две минуты и пятьдесят пять секунд, чем еще можешь порадовать? — кисло усмехнулся Митроха, снова прильнув к не успевшему остыть окуляру.

 - Во–вторых, по словам царевны Серафимы, свежезаряженный Камень обычно цвета… цвета… — глаза чародея лихорадочно забегали по туалетам присутствующих, и быстро остановились на темно–малиновой шапке ополченца с огромным луком справа от Митрохи. — Вот такого цвета. Она сама мне показала этот цвет на какой–то ягоде, стреляющей колючками, в лесу, когда мы встретились, так что я не придумываю, я запомнил. А сейчас Камень, как ты можешь созерцать, алый. И это значит, что Костей использует его уже довольно долго, и силы в нем осталось где–то вполовину от изначального.

 - Хм… — неопределенно пробурчал Митроха, не прекращая процесса, который был окрещен Агафоном «созерцанием».

 - А, в–третьих, то, что он делает это сам, а не его жалкие фокусники, отчего–то именующие себя колдунами [152], указывает на то, что они этого сделать НЕ МОГУТ.

 - Да?.. — нахмурил брови Граненыч и подобие кривой улыбки, озираясь, вползло и на его озабоченное лицо. — А вот это хорошую новость ты сказал. И означает она, что у других ворот такие проходы пока не проделываются. Ну, разве если только руками… Но мне бы уже доложили.