И стали они жить-поживать

 - СКУЧНО. Повеселюсь сегодня. Ваши загадки — раз плюнуть. Я живу долго, все видела, все знаю. Про клубок могли не догадаться только такие дурачки, вроде вас, людей. Когда отгадка сама в голову просится. Ну, что, не испугались?

 - Вперед! — вызывающе выпятив подбородок, Иван сделал первый шаг на посадку.

 За ним последовали и его спутники — дед Зимарь, лукаво усмехающийся в бороду, и специалист по волшебным наукам Агафон со своим неразлучным мешком, все еще красный, вспотевший и злой от принародного позорища с треклятым клубком, и дернула его нелегкая у Бабы–Яги в избушке его с чердака спустить.

 Оттолкнувшись где–то под водой от дна утиными лапами, явление развернулось и поплыло от берега.

 - Ну, начинайте, — прогнусавило оно, и Зимарь начал.

 - В лес идет — домой глядит. Из лесу идет — в лес глядит. Отгани–ка нашу загадочку, пава.

 - Хм… — потерла подбородок кулаком Матрена. — В лес идет… Домой… Из лесу… Опять же в лес… Хм… Ну, так это я знаю. Это мужик. В лес идет грибы собирать — и оглядывается. Ну, что, угадала?

 - А еще–ка подумай, красавица, — усмехнулся старичок.

 - Чего? Неправильно, что ли? — обиделось дивовище.

 - Нет, родимая, неправильно.

 - Эт почему? По–моему, угадала. Мужик. Идет в лес — смотрит назад. Из лесу — смотрит в лес.

 - Так ить упадет он, ежели назад смотреть будет, а не под ноги, — засмеялся дедок.

 - Хм… И верно… почесала в свалявшейся копне неопределенного цвета волос Матрена. — Назад идет… В лес смотрит… А, поняла! Это рак! Он задом ходит наперед, а смотрит–то назад!

 - Ай, опять не угадала, пава!

 - Это почему еще?

 - Раки задом наперед не ходят, дорогая–золотая ты наша. И зачем раку из леса да в лес ходить?

 - А–а… Чтоб тебя… — плюнула уткоженщина в досаде. — Ну, хорошо. Сдаюсь. Кто это?

 - Топор у мужика за поясом.

 Даже по спине ее было видно, как она нахмурилась и шевелит губами, совмещая загадку с отгадкой.

 - Ну, так не честно, — наконец повернулась она к пассажирам. — Вы полегче чего задавайте. А то — нырну.

 - Ну, полегче, так полегче, — без споров сдался Зимарь, и выдал на–гора:

 - В лесу выросло, из лесу вынесли, на руках плачет, а по полу скачут.

 - Кто скачет? — уточнила Матрена перед тем, как задуматься.

 - Все, — просто объяснил Зимарь. — Кто слышит, как плачет — те и скачут.

 Матрена подумала, и пришла к выводу:

 - Так это лешаченок, поди. В лесу вырос, из лесу его забрали, ему у людей плохо, вот он и плачет.

 - А скачет кто?

 - Н–ну… Люди скачут?

 - Зачем?

 - Может, у них от его плача голова болит, — с сомнением предположила Матрена и выжидательно оглянулась.

 - Ох, не угадала, сердешная, — хлопнул себя по коленкам Зимарь. — Ох, опять не угадала. Ну, что? Али сдаешься, али как?

 - Как — не угадала? — сердито поджала губы уткоженщина. — Что значит — «не угадала»? А что это, по–твоему?

 - А балалайка, милая, балалайка. Из дерева лесного деланная, играешь в нее — будто плачет, а народ пляшет.

 - А–а… Хм. И верно. Балалайка. Подходит. Кхм. Ну, ладно. Дальше давай, дед. Да только полегче, полегче выбирай! А то ить нырну часом.

 - Да ведь как скажешь, пава–величава, — поклонился дед и продолжил: — Синенька, маленька, по городу скачет, всех людей красит.

 Лицо у Матрены вытянулось.

 - Маленькая девочка–хулиганка сама упала в краску и теперь всех тоже пачкает?

 - А нет, пава. Не угадала, — заухмылялся дед. — Это иголка стальная, всех одевает–украшает.

 - Хм. А ну, еще загадай!

 - Висит груша, нельзя скушать.

 - Тетя Груша повесилась?

 - Светильник под потолком!

 - Ах, чтоб тебя!.. А ну, еще!

 - Ладно. Вот такую теперь загадку, красавица, отгани. Пришли воры, хозяев украли, а дом в окошки ушел. Ты это сама, поди, бессчетное множество раз видала, сразу скажешь, легкая загадка.

 - Да? — возмущенно изумилась Матрена. — Да врешь ты все, старик! Да рази ж такое возможно, чтобы воры хозяев крали! Ну, а дом — что я, думаешь, дома не видела? Как дом может уйти в окошки? Что ты несешь такое? Так и скажи, что быть такого не могет!

 - А вот и могет! А вот и могет! — Зимарь только что не хихикал. — Сдаешься, али как?

 - Сдаюсь, — многозначительно прищурилось дивовище. — Нут–ка, говори свою отгадку, ежели такая есть.

 - Да как ей не быть, пава, — взмахнул руками старичок. — Это же пришли рыбаки, рыбу из сетей вытащили, а вода в ячейки вытекла.

 - Как, и все?!.. — неизвестно, что у уткоженщины открылось шире — рот или глаза. — И верно ведь… Ай, да старик! Ай, да затейник! А ну, еще загадай!

 - Да легко! — Зимарь вошел в азарт. — Четыре четырки, две растопырки, третий — вертун.

 - С… сдаюсь!

 - Корова!

 - А еще! — тут не на шутку разохотилась и Матрена.

 - Стоит копна посреди двора, спереди вилы, сзади метла!

 - Сдаюсь!

 - Корова!

 - Еще!

 - Стоит сноха, ноги развела, всех кормит, сама не ест.

 - Корова?

 - Соха!

 - Еще!

 - Скоро ест, мелко жует, сама не глотает, и другим не дает!

 - Соха?

 - Пила! Шла свинья сквозь быка по железному следку, хвост смолевой!

 - Н–не знаю!

 - Иголкой сапоги тачают!

 - Еще!

 - На ямке, ямке, сто ямок с приямком!

 - Еще!

 - Наперсток! А нут–ко, эту загадку отгани! Пошел я по тух–тухту, взял с собой тав–тавту, нашел на храп–тахту; кабы да не тав–тавта, съела б меня храп–тахта!