И стали они жить-поживать

 Строчки поменялись опять.

 - Заклинание на бесшовное склеивание лотранского хрусталя!

 Есть.

 И тогда он вскинул голову и, продемонстрировав спутникам улыбку от уха до уха, торжественно заявил:

 - Я понял. Я. Все. Понял. После взрыва те предметы, что были у нас и нам больше всего были дороги, получили волшебные свойства, которые мы им желали. У Ивана это меч — ты же мечтал о легендарном мече–кладенце, так? У меня — шпаргалка. Я так часто в школе перед экзаменами думал о том, как бы уместить максимум заклинаний на самый маленький листок… Что есть у тебя, дед, что тебе всего дороже?

 Дед Зимарь закашлялся, хрипя и свистя всей грудью, и затряс головой.

 - Ничего… Откуда чему взяться?.. У меня только ножик складной в сапоге был, подарок Тита Силыча, рукоятка удобная, в виде ложки, да и тот, поди, выпал… А жаль…

 Дед сунул руку в голенище, и с удивлением извлек оттуда свой нож.

 - Гляди–тко!.. Здесь, сердешный!..

 - А, ну–ка, дай сюда! — не задавая лишних вопросов, Агафон взял из руки старика нож и отшвырнул подальше.

 Тот упал на песок шагах в десяти от него, полежал с секунду и проворно пополз к деду.

 Старик попятился.

 - Чего это… он?..

 - А ты говорил — ничего нет… Понравился ведь он тебе? Понравился? — весело допытывался волшебник. — Не хотел его потерять? Ну, так теперь даже и захочешь — не потеряешь.

 - Но как? — все равно ничего не понимал Иванушка. — Почему именно они? Почему такие свойства? Почему сейчас?

 - Все очень просто и понятно для нас, профессиональных магов, — добродушно ухмыляясь, развел руками Агафон. — Любому волшебнику известно, что все предметы состоят из трех составляющих — это материальная природа, магическая сила, и любовь. Вы, наверное, обращали внимание, что вещи, которые любишь, служат дольше и ломаются реже?

 - Н–ну… Н–нав–верное… — неуверенно пожал плечами царевич. — И что?

 Теперь настала очередь чародея замяться.

 - Кхм… Это, вообще–то, долго объяснять… И для непосвященных все равно будет непонятно… Поэтому, расскажу короче. Ярославне, по–видимому, эти предметы действительно были дороги, — и он, неожиданно для самого себя, покраснел и потупил очи. — Н–ну, и вот… Согласно закону Лазаруса о сохранении энергий, при уничтожении их материальной природы выделились магическая сила и любовь. И… п–перешли на те предметы, которые были дороги нам… значит… Потому что у акулы ничего не было… А то бы и ей перепало… А поскольку их магическая сила была выше среднего, то и ее и любви перераспределение произошло таким вот… заметным… образом… На предметы, которые были дороги нам. Вот…

 - Подожди, Агафонушка, не части, не за столом, — вкрадчиво взял за руку мага дед. — Ты хочешь сказать, что все предметы имеют магическую силу? И армяк мой, к примеру? И ремень у Ивана–царевича? И песок этот? И деревья волосатые? И…

 - Ну, да. Все. Только магическая сила — это как вес, понимаешь? У перышка — один, у телеги — другой.

 - Вот ведь, правду говорят, что городское телятко умнее деревенского дитятки… Век живи — век учись, — изумленно покачал головой старик. — А дураком помрешь…

 - А так как там, все–таки, насчет мяса с дымком? — улыбаясь в предвкушении знатной трапезы, напомнил царевич. — И черного каравая с луком?

 

 

 

 Экспериментальным путем Агафон и компания пришли к выводу, что мало заклинание правильно прочитать. Его надо еще правильно исполнить.

 Поужинав — или позавтракав таким образом на скорую руку обгорелым до угля и дыма мясом с полусырыми белыми шатт–аль–шейхскими лепешками и невеселым пожухлым базиликом, спасатели царевен двинулись на поиски ковра.

 Ковер им разыскать удалось — крошечный его кончик высовывался из–под многокилограммовой, пышущей жаром стеклянной туши акулы но, несмотря на все приказы и уговоры, он оставался на месте, равнодушен и недвижим.

 Колдовать Агафон отказался, сказав, что не желает экспериментировать настолько близко от новообразовавшегося магического объекта с неизвестными свойствами.

 Иван с дедом Зимарем переглянулись, прочитали друг у друга на лицах, что для их специалиста по волшебным наукам такие слова — явление неслыханное, быстро пришли к выводу, что дело тут и впрямь должно быть серьезное, и поспешили увести чародея, пока тот, спаси–сохрани, не передумал.

 Поразглядывав еще раз карту, спутники, проголосовав (один голос «за», один «против» и один «воздержался»), решили, что юго–запад — это, скорее всего, поперек оазиса и прямо вниз, и вышли в путь.

 Одежда и обувь к этому времени, ко всеобщему удовольствию, просохли окончательно, и о ночном купании не напоминало уже ничего.

 Ничего, кроме деда Зимаря.

 Кашель, насморк и прочие признаки простуды усиливались у него с интенсивностью, прямо пропорциональной расстоянию от их курортного оазиса, а жаром от него пыхало не слабее, чем от стеклянной акулы. На все обеспокоенные расспросы Иванушки о его здоровье он отвечал, что чувствует себя как нельзя лучше, кутался в армяк и громко чихал.

 Там, где кончались владения стеклянной акулы, перед ними, хмуро темнея на фоне медленно сереющего предрассветного неба, встал лес.