И стали они жить-поживать

 Он надеялся — когда встречный ветерок обдувал его затуманенные страхом мозги и у остальных чувств появлялась возможность проявить себя, вперед вылезала непрошенная, презираемая и ничтожная, как он сам, надежда — что у выхода на крышу на большом–пребольшом крюке висит большой–пребольшой ключ с надписью на большой–пребольшой бирке «От кандалов Ивана». И у него не будет необходимости спускаться вниз и искать его в кровавых, кишащих демонами развалинах еще несколько минут назад обманчиво казавшейся спокойной караулки.

 У выхода на крышу надежда стыдливо опустила глаза, пожала плечами и ретировалась.

 Стена вокруг люка была девственно пуста.

 Ну, что ж. Оценим обстановку на месте и — за ключом.

 Если еще не поздно.

 Агафон откинул крышку люка, высунулся наружу по пояс и осмотрелся.

 Темень — глаз выколи.

 Кто бы мог подумать…

 Но он на всякий случай громким шепотом позвал:

 - Иван!.. Царевич!.. Лукоморец!.. Ты там?..

 И получил в ответ радостное, сопровождаемое звоном цепей, откуда–то справа:

 - Агафон!!! Ты здесь!!! Где ты? Я тебя не вижу!

 - Сейчас я принесу факел!

 Чародей согнулся в три погибели, дотянулся до факела в скобе на стене и одним махом выскочил на крышу Пальца.

 - Где ты? — он пошел направо, налево, вперед…

 Никого.

 - Агафон, ты что? — донесся оттуда же взволнованный голос Иванушки. — Тебе плохо? Ты ослеп?

 Волшебник остановился.

 - Да, последние несколько дней мне очень плохо. И — нет, я не ослеп. С чего ты взял? Что за игрушки, Иван? Кончай свои прятки!

 - Да ты два раза чуть на меня не наступил! Я тут, прикован рядом с беседкой! Ты видишь беседку?

 - Вижу, — пожал плечами Агафон. — Четыре столба, крыша и три скамейки. Тут и спрятаться–то негде! Не валяй ду…

 И тут до него дошло. И он порадовался, что вкруг — тьма, и не видно ни цвета, ни выражения его лица. Выражения было только слышно.

 - Иван. Я — дурак. Дурак — это я. Зеркало. Я направил его зеркалом от себя!!! Идиот. Иван, меня никогда не восстановят в моей школе. И будут правы. Слабоумная дубина! Тупой индюк! Невидимыми становились все вокруг, кроме меня! Демоны! Ха! Придурок!.. Абро–кадабро–гейт!

 Он сопроводил ключ выхода из заклинания подтверждающим щелчком пальцев, и тут же рядом с одной из скамеек проявился из ничего Иванушка, обмотанный цепями как веретено усердной пряхи — нитками.

 - Демоны? Какие демоны? Где демоны? — сразу же забеспокоился Иван.

 - Нет тут никаких демонов, — поморщившись, махнул факелом Агафон. — Потом объясню. У тебя ключа от тебя случайно нет?

 - Абсолютно случайно — нет.

 - Придется искать внизу…

 - А, может, попробуешь заклинанием?..

 - Тебе что — жизнь не мила? — удивился на ходу чародей и, оставив факел рядом с лукоморцем на каменной скамье, метнулся к светлому квадрату люка.

 И столкнулся очень испуганным лицом к очень окровавленному лицу с Орлом.

 - А, чародеишка! — сквозь судорожно сжатые зубы процедил капитан и смачно ударил его в грудь кулаком с зажатым мечом. — Фокусы придумал!

 От следующего удара волшебник полетел навзничь на пол — только искры из глаз.

 - Они изрубили друг друга…

 Снова удар — на это раз, ногой.

 - …не видя себя!..

 Новый удар успел достать уползающего в панике мага.

 - Но капитан Орел — не такой дебил!..

 Еще удар…

 - …как эти собаки!..

 Пинок — аж что–то влажно хрустнуло в боку волшебника…

 - …я — капитан гвардии…

 Новый пинок…

 - …и я тебя проу…

 Увлекшись общением с Агафоном, Орел упустил из виду, что на крыше есть еще один человек, который очень не против принять участие в их разговоре.

 - Агафон, беги!.. — Иван, едва дождавшись, пока капитан приблизится к нему в пределы досягаемости, высунул ногу и ловко уложил гвардейца на холодный камень крыши, только доспехи загремели — птица отдельно, меч — отдельно. — Я его задержу!..

 - Бежать?..

 Избитый, испуганный до полусмерти чародей вдруг к своему торжествующему изумлению почувствовал, что бывают в жизни моменты, когда бежать можно только в одном направлении — в сторону врага. С намерениями, сурово караемыми Уголовным кодексом. И этот момент в его жизни настал именно сейчас.

 - Как бы не так!.. — прошипел он сквозь судорожно стиснутые зубы, рывком навалился на капитана, и они, сцепившись, покатились к краю крыши.

 Продолжить перемещение им не позволил только низкий деревянный парапет, жалобно затрещавший, но героически выдержавший натиск двух разъяренных противников.

 - Я… тебя… задушу… — рычал окончательно рассвирепевший капитан.

 И Агафон понял, что так оно и будет. Первоначальный заряд адреналина, заставивший его броситься на царского гвардейца, вспыхнул, как порошок магнезии, быстро сгорел и оставил растерянного хозяина в лапах костолома — отличника боевой и политической подготовки и собственного чувства всеобъемлющей паники.

 - К–к–каб–бу–ч–ча… — прокряхтел он в ответ и попытался вывернуться.

 Получилось не очень, и поединщики снова откатились к парапету.

 Тот опять заскрипел и слегка подался, все же решив, что его столетние перила никогда не были предназначены для такого рода деятельности на крыше обсерватории, и что если он подаст этой ночью в отставку, никто его не осудит.