И стали они жить-поживать

 Изумленный, ошеломленный, ничего не успевший понять Змей хлопнулся желтым брюхом на невесть откуда взявшийся у него под ногами лед и ойкнул всеми тремя головами, подавившись набранным воздухом.

 - Так его!!! — донеслось с самой верхотуры.

 - Кабуча!!!.. — отчаянным воплем отметил удачное попадание Агафон и схватился за голову. — Опять напутал!!!.. Я же думал, что понял, что неправильно сделал тогда со скорпионом!!!.. Кабуча, кабуча, кабуча!!!..

 А Иван, не теряя больше времени, прыгнул со своего трамплина на спину чудовища с самыми кровожадными намерениями…

 Но не попал.

 По абсолютно не выносящему вертикальность льду оно вдруг заскользило прочь от входа в свое логово — медленно, но вполне достаточно, чтобы царевич промахнулся и приземлился на то место, где начинался хвост. Но вошедший в раж Иванушка не стал переживать: он размахнулся что было богатырской силушки и рубанул по неосмотрительно попавшему в его распоряжении участку Змея раз, другой, третий — как дрова колол.

 Змей взвыл, забил пятой точкой — хвостом, заскреб когтями, ошарашено закрутил головами так, что они чуть не перепутались и не завязались узлом — и тут его по всем законам лженауки физики раскрутило и понесло вперед и под уклон, к обрыву перед пещерой, как исполинский дизайнерский тюбинг.

 И по пути — прямо на специалиста по волшебным наукам, поскользнувшегося секундой раньше на льду, который оказался почему–то и под его ногами.

 - Агафон, держись!!!..

 Масдай молнией вылетел из своего укрытия за камнями и рванулся к чародею, позабывшему враз все заклинания и самым немагическим образом просто отчаянно барахтающемуся на катке имени себя.

 - Держись! Держись! Держи–и–ись!!!.. — не переставая кричал старик.

 Но он уже не успевал затащить его в безопасность.

 Ковер увидел это, все моментально понял, оценил и, не задерживаясь ни на секунду, чтобы старик мог предпринять попытку, обреченную на неудачу, на лету сложился совочком, спикировал и сгреб на себя ополоумевшего от страха чародея, не соображающего больше, где лед, где небо, где Змей и где его собственные руки–ноги.

 Через долю секунды туша Змея бронеутюгом промчалась по тому месту, откуда Масдай выдернул волшебника, домчалась до края обрыва и полетела дальше.

 Без применения крыльев.

 Про них одуревшее от цунами новых впечатлений, накрывшего его со всеми тремя головами, чудище даже не вспомнило.

 Пролетев метров шесть, оно тяжело обрушилось на камни — настоящие, не ледяные — под карнизом, испустило протяжный трехголосый рев и обиженно замотало всеми головами.

 Иванушка, скатившийся от удара, несмотря на все усилия удержаться, с тыла Змея, моментально вскочил на ноги, подумал, не забраться ли ему обратно, окинул яростным взором гладкую крутую чешуйчатую гору, плюнул и, не теряя больше времени, побежал к мордам страшилища, на ходу примериваясь, где бы сподручнее начать декапитацию возмездия.

 Но пятнадцать метров по камням — это несколько секунд.

 За которые Змей успел не то, чтобы прийти — скорее, приползти в себя.

 Он обернулся на хруст гравия под ногами всеми тремя башками, но не успел даже найти предполагаемого противника мутным взором, как перед самыми мордами у него завис ковер и доблестный изгнанник из высшей школы магии злорадно выпалил древнее заклинание слепоты прямо ему в глаза, из положения лежа.

 Злосчастная рептилия завыла, затрясла головами и, если бы смогла решить, с какой пары глаз начать, вырвала бы их себе когтями.

 Иван торопливо прикрыл лицо рукой.

 Агафон сочувственно сморщился.

 Дед расплылся в детской счастливой улыбке:

 - Какая красота!..

 Воздух вокруг мстителей и их жертвы наполняли сотни, тысячи, мириады радужно переливающихся в лучах заходящего солнца веселых мыльных пузырей.

 Они лезли в зажмуренные слезящиеся очи Змея, залетали ему в открытые пасти, затягивались в ноздри–сопла…

 Он замотал башками еще отчаяннее, зафыркал и взмахнул крыльями…

 - Уходит!!!.. — заорал Иван, подпрыгнул, целясь попасть по крылу, но промахнулся и лишь рассек чешую на боку.

 - Не уйдет!!! — победно взревел чародей с ковра и скороговоркой выпалил три волшебных слова, похожие то ли на кашель, то ли на смех.

 Камни под ногами царевича и Змея вскипели, взбулькнули белой пеной, и тут же снова застыли, как ни в чем не бывало.

 Застыли вместе с хвостом, животом, грудью и всеми тремя шеями и головами злосчастной рептилии.

 Змей теперь уже не просто махал крыльями — он бился и трепыхался, как мотылек в ламповом стекле, но это и не удивительно — ведь крылья оставались единственной частью тела, которой он мог пошевелить.

 Сбитый отчаянно мечущимся крылом Иванушка, после пары безуспешных попыток отползти с места, наконец, догадался, в чем дело, помянул добрым словом Агафона, вывернулся из застывших в камне сапог и кинулся влево, туда, где завис Масдай, под взволнованный крики деда Зимаря: «Только ничего не колдуй! Только не колдуй! Иван отбежит — потом сколько хочешь!!!..».

 - Иван, ты здесь? — радостно ухмыляясь, свесился с ковра волшебник. — Тогда я наношу последний удар!