И станешь ты богом

Вожак спокойно глядел в разноцветные глаза Кудымы. Шаман достал нож. Бережно приподнял вожака и метко всадил ему клинок в сердце. Тело на короткий миг напряглось, после короткой судороги раздался вздох облегчения, и вожак умер. Кудыма вынул из раны окровавленный клинок, вытер его, воткнув пару раз в землю. Закрыл вожаку глаза. Потом отнёс тяжёлое тело к остальным погибшим.

На этот раз шаман душ не нашёл. Только зыбкая пелена окутывала пространство, да глухой далёкий хохот доносился оттуда, где, среди самых дальних звёзд, вспыхивали едва заметные зарницы.

Будто бы кто-то, следуя каким-то своим правилам, вел с шаманом пока непонятную для него игру. Но каким правилам? И чего добивается этот неизвестный?

VII

Ватага целеустремлённо продвигалась вперёд. Уже не тягуны и взблоки вставали у неё на пути, а настоящие горы. Пологие волны хребтов щерились останцами. Хребты рассекали глубокие ущелья рек, нередко встречались небольшие водопады и голубовато-зелёные пятна озёр. У подножий хребтов прятались под бурой ряской бездонные трясины, глухая чащоба леса перемежевывалась каменными реками курумника и языками осыпей. Стояла ненормальная для этого времени года жара. Казалось, стоит не ласковое бабье лето, а вернулся обратно месяц червень. Солнце палило беспощадно. Иногда в небе собирались чёрные тучи, разражаясь то сухими грозами, то короткими мощными ливнями с градом. На зверя снова накинулись полчища гнуси, и он кинулся прочь из тайги, на горные, хорошо продуваемые плато. В чаще леса повис тягучий комариный звон. Кудыма невольно вспомнил Мань-Пупу-Нер. Тогда стояла такая же жара и духота. Неужели всё повторяется, невольно задавал он себе вопрос.

Для этих горных мест, где даже в середине лета могут пойти холодные затяжные дожди, нередко вперемежку со снегом – а снег на вершинах и горных впадинах не тает порой годами – это было в диковину. Напуганные невиданным природным явлением племена башкир и татар обратились к богам и к духам. Но напрасно били в бубны местные шаманы: и боги, и духи молчали. Ожидая худшего – ибо всё, что неизвестно, пугает – некоторые из племён разослали по окрестностям военные отряды, во главе которых поставили шаманов. Другие вооружили всех, включая подростков и женщин. Некоторые даже подумывали откочевать. Но куда уйдёшь, когда зима на носу? Вдруг не сегодня-завтра жара сменится холодом, задуют пронзительные ветра, выпадет глубокий снег? Кто же зимой кочует? Они и так теперь перебрались на зимние пастбища, потому что летние все выбиты. Если сейчас кочевать, падёт скот, а без скота племени не выжить.

На один из военных отрядов наткнулась ватага. Башкир в отряде насчитывалось человек сорок. Опытные в засадах, башкирские воины сумели окружить ватажников, зажав их на поляне, после чего набросились всей силой. Бой выдался короткий, но жестокий. Ватажников спасли воинское умение, опыт, чёткость и слаженность в действиях.

После рукопашной схватки, изрубив с десяток чужих бойцов и потеряв двоих своих, ватажники прорвались в чащобу леса и долго уходили от погони. Петляли, шли студеными ручьями, пересекали осыпи. Но башкирский военный отряд упорно шёл следом. Рано или поздно хорошо знавшие этот край башкиры прижали бы ватагу в таком месте, откуда не выбраться. Их спасла слепая случайность: ватага наткнулась ещё на один военный отряд башкир, но другого рода-племени, нежели те, что ее преследовали, и резко отошла в сторону. Два башкирских отряда сцепились между собой. Пользуясь этим, ватага сумела наконец-то окончательно уйти от погони. Некоторое время ещё слышны были злые гортанные голоса, звон железа о брони, а потом всё стихло.

Долго бежали волчьей цепочкой в долине неширокой быстрой речи. По обоим её берегам угрюмо вздымались крутые, заросшие столетним лесом берега. Местами долина резко сужалась, и берега реки скалились каменными зубами скалистых обрывов. Выбрав место, где можно было выбраться из долины, снова свернули в лес. Перевалили невысокий хребет и заночевали на берегу небольшого, звонкого ручья.

Утром проснувшиеся ватажники с удивлением увидели сидящего у костерка полного человека в одеянии буддийского монаха. Особенно изумлённо таращились на монаха караульные. Откуда он взялся? Как сумел незаметно пройти к костру?

Монах всем приветливо улыбался, кивал бритой головой. Развязав котомку, достал фарфоровый чайник и две широкие посудины. Поставил на рдеющие угольки медный котелочек с родниковой водой.

Вскочившие ватажники, схватив оружие, окружили монаха. Однако тот словно не замечал направленных на него мечей и копий, и, продолжая задумчиво созерцать рдеющие угольки костерка, ждал, когда закипит вода в котелочке.

Кудыма поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Оставьте монаха в покое. А с караульными я потом поговорю.

Ингрельд, который на этот раз стерег покой лагеря, вспыхнул от стыда.

– Кудыма! Это не человек! Не мог человек пройти мимо нас незамеченным!

– Потом разберёмся, – Кудыма присел на корточки. – Может, странник позавтракает вместе с нами?