И тени затмили свет

И в прологе честь ответов найдём

Самая трудная вещь на свете – это думать своей собственной головой. Вот, наверное, почему так мало людей этим занимается.

Генри Форд

Больно.

Почему так больно? Почему из сердца так и текла кровь, окрашивая весь бесконечный океан отчаяния и несбывшихся надежд в алый цвет? Почему душа трескалась, распадалась на части, падала во тьму? «Это пройдёт, не переживай. Всё будет хорошо», – так постоянно отвечал отец на жалобы своего сына. Ха-ха, смешно. Вот только ничего не проходило. Боль оставалась на месте, с каждым днём всё больше и больше напоминая о себе. Почему? Потому что отец не знал, что помимо физической боли есть ещё и моральная. Он не понимал, что внутренние страдания куда тяжелее внешних.

Куда больнее.

Четырнадцатилетний рыжеволосый мальчик покачал кудрявой головой, тяжело вздыхая. Не раз такие мысли штурмовали его мозг, отчего на душе становилось ещё более паршиво. Ничего нового, всего лишь очередной плохой день. Как всегда. «Пора бы что ли уже с этим смириться, – думал юноша, глядя в одну точку перед собой, – признать, что я неудачник. Банально, правда? Но я так не могу. Каждый день я просыпаюсь и думаю, что сегодня всё изменится, сегодня я займу первое место, смогу заговорить с понравившейся девочкой, стану крутым перед друзьями, каким и должен быть. А в итоге что? В итоге я играю чужую роль».

Его тусклый взгляд тёмно-зелёных, как мокрый мох, глаз прошёлся по стоящей вокруг обстановке: унылое, вечно белое небо, которым нельзя любоваться, грязные, с оттенком серого, точно старые фотографии, деревья с чёрными полугнилыми листьями, которые никогда не опадали. Это было место, называвшееся Затишьем. Миром, где обитали настоящие души людей, их мысли, истинные образы и искренние чувства.

Серый мир правды. Даже забавно.

– Эй! Ты заснул, что ли?

К мальчику подошёл крупный, мускулистый мужчина, такой же рыжий, как и его сын. Суровым взглядом он посмотрел на юнца и покачал головой. Он всегда качал головой, когда был недоволен. А недоволен он был очень часто.

– Я тебе поручил почистить аиста. А ты что делаешь? Опять дурью маешься?

– Мне больно, – жалобно ответил четырнадцатилетний паренёк. – Очень больно.

– Только не надо опять за своё, – закатил глаза его отец и упёр сильные руки в бока. Он был таким высоким и большим, что его можно было сравнить со старым дубом. – Уже и так все уши про это прожужжал. Всё пройдёт, ты же знаешь.

– Знаю, но ничего не проходит, – с нотками отчаяния в голосе возразил мальчик.

– Значит, займись делом, может, так поможет, – строго приказал мужчина и скрылся за углом старого, бревенчатого, покрытого мхом, дома.

Юноша, тяжело вздохнув, встал со скамейки. Он уже давно понял, что рассказывать отцу о своих проблемах – как об стенку биться, она всё равно ничего не поймёт и не сломается. Бесполезно. Порой, конечно, казалось, что этот взрослый человек что-то понял, воспринял жалобы своего сына серьёзно, но через несколько секунд он снова отвлекался на работу и обо всём забывал. Ему было всё равно на бедного мальчика. Кому какая разница, что ныл этот неудачник? Разве стоило вслушиваться в его слова? Нет, конечно. Это глупо. Глупо помогать таким, как он. Зачем спасать того, кто уже пал? Того, кто мёртв внутри?

А может, мертв не он, а всё общество вокруг. Кто знает.

Сгорбившись от своих мыслей, парнишка медленно подошёл к гнезду аиста. Интересный факт: в Затишье эти птицы создавали свой дом не на деревьях, а на земле, чтобы такие жалкие люди, как он, чистили им крылья и помогали. Да и аисты были не совсем обычные: их серые перья отливали серебром, точно были покрыты тонким слоем бензина; клюв был чёрный, как глубины океана, глаза блистали алой кровью, будто были готовы сожрать любого подлеца со всеми потрохами. От одного их дикого взгляда бросало в дрожь и становилось так страшно на душе, словно тараканы по ней бегали.

Жуть.

Рыжий мальчик взял тряпку со стула и с тревожным подозрением посмотрел на двух аистов, которые будто и ждали, чтобы он отвернулся и они смогли впиться своим острым клювом ему в мозг, выклевать его как нечто ужасно вкусное. От этих мыслей юноше стало нехорошо. Боль смешалась с привычным страхом. Как же он ненавидел оставаться наедине с этими птицами, как же он ненавидел себя за пагубный страх, внутреннюю трусость, за маску, которую он носил в реальности изо дня в день.

Как же он ненавидел себя.

Юнец хотел измениться, стать таким, каким он всегда представлял себя в мечтах: смелым, бесстрашным героем, спасающим жизни людей, крутой знаменитостью школы, которого любили бы все девушки, лидером гнилого человечества.

Ха-ха, смешно.

Быть первым, чтобы править мёртвым обществом. Забавно.