И тени затмили свет

Один из аистов странно посмотрел на рыжеволосого парнишку, когда на его бледном, веснушчатом лице растянулась сумасшедшая улыбка. Они словно побоялись его. Душу, вечно падающую в пустоту. Во тьму.

– Не бойтесь.

Мальчик как можно дружелюбнее улыбнулся, хотя сам в душе испытывал страх. Раздирающий плоть, пожирающий кости, пьющий черноту страх, нагнетающий ещё больших мрачных мыслей. Как всегда. Всё как всегда. Ничего нового. Даже как-то печально от всего этого однообразия.

– Может, тогда покончить со всем этим? – тихо спросил самого себя подросток, следуя за своими мыслями.

Он аккуратно, стараясь подавить страх, чтобы руки не дрожали, тёр тонкой, грязноватой тряпочкой крылья одного аиста. Второй терпеливо ждал, следя за каждым движением чистильщика своими чёрными бусинками, чем-то смахивающими на глаза ворона. На его слова птица повернула голову на бок и тревожно переступила с ноги на ногу в широком, красивом гнезде.

«Говорят, что перо серого аиста из Затишья (или как его ещё называют Молчаливый аист) очень острое. Настолько острое, что его можно сравнить со стальным королевским клинком, который не раз побывал в кровавом бою», – вспомнил слова отца юнец, когда его папа рассказывал ему об искусстве ухода за этими странными, не совсем обычными птицами, которые имели свою роль как в Затишье, так и в реальном мире. Он сейчас не мог припомнить, зачем именно нужны эти аисты, да ему было плевать на это – боль всё равно останется болью, не смотря на каких-то там нетипичных животных. Подумаешь, они приведут ещё одну несчастную душу в этот серый мир правды. Ему, четырнадцатилетнему неудачнику, лучше от этого ни фига не станет. Так что можно было не заморачивать лишним бредом свою голову. Лучше вместо этого придумать новый способ, как покончить с собой. Зачем идти по стопам всех бывших самоубийц? Лучше придумать что-то своё. Не банальное.

И вот это новое решение было прямо перед парнем. Молчаливый аист, перья которого можно было использовать в своих тёмных целях. Что ещё могло быть лучше?

Как же забавно.

Рыжий юноша чувствовал себя злым гением, у которого в бездне тьмы родилась очередная безумная идея. Идея, как уничтожить свой мир. Себя.

Он ощущал прилив нездорового веселья, которое не могло привести ни к чему хорошему.

– Тише-тише, мои славные… – поговаривал он себе под нос, осторожно гладя серебристые крылья аиста влажной тряпкой. Они ярко заблистали после городской пыли, и этот блеск был среди унылого, серого Затишья как яркий луч солнца.

Резко, одним движением израненных пальцев, мальчик выдернул серое перо из птицы. Оно оказалось довольно тяжёлым и твёрдым на вид, словно и вправду стало настоящим мечом. Осталось лишь этот меч воткнуть в себя. Убить своё сердце, покрытое плесенью и тухлыми надеждами.

И всё бы ничего, только аист вдруг громко закричал. Закричал так, как кричали дети, у которых отняли любимую игрушку. Казалось, что на те секунды, когда длился этот будто предсмертный вопль, затихло всё вокруг, застыло в ожидании жуткого кошмара. Кошмара всех кошмаров. Почему? Потому что первое и единственное правило в Затишье было то, что ни при каких условиях, никогда и ни для чего не шуметь. Не кричать, не свистеть, не громко топать по полу, ничего из этого.

Однако этот ужасный вопль аиста разрушил вечно стоящую в Затишье тишину. Даже как-то странно звучало.

Юнец в испуге отошёл от гнезда птиц, которые с кровожадным гневом взирали на него – бедного мальчика, держащего трясущимися руками сверкающее перо-меч. Он пятился назад и в ужасе смотрел, как Молчаливые аисты медленно подходили к нему, высоко поднимая длинные ноги с острыми, как сурикены, когтями. Они шипели на него и выглядели при этом как самые настоящие хищные звери, на равне которых не устоял бы даже лев.

Но паренёк боялся не аистов. Он нутром чуял, что они ничего не сделают ему. Наверное. Всю кровавую работу за них сделают их прислужники – Слуги Смерти.

И именно они сейчас летели с белого неба прямо на него. Полугнилые, окровавленные трупы, пустота которых заполнена только голодными червями, они были накрыты грязной, некогда белой, длинной тканью, отчего при полете эти живые мертвецы были чем-то похожи на привидений. Ужасных, жутких приведений, которые были куда страшнее всех других, обычных. Куда сильнее, кровожаднее. И опаснее. Один слишком громкий для них звук мог стоить жизни.

Как, к примеру, сейчас, когда рыжеволосый юнец пытался спастись от смерти, как бы нелепо это ни звучало, потому что несколько секунд назад он хотел умереть. Но такой смертью он погибать не хотел – смелости не хватало. Поэтому что он делал? Правильно – бежал со всех ног прямо в чащу серого леса.