И тени затмили свет

Вот, на что способна сама Смерть, – когда умирало даже то, что и так мертво. Смерть беспощадна, и она любит себя за это. За свою кровожадность. Жестокость. И всемогущество. С ней ничто не могло сравниться, даже сама Тьма. Или Свет. Она управляла ими, управляла человечеством и всем миром.

И Смерть смеялась над их ничтожеством. Смеялась в лицо.

Рыжеволосый подросток в ужасе озирался по сторонам, словно это не он сейчас убил одного из тех, кто всегда убивал. Сжирал заживо. Он был серьёзно напуган, изранен и отчаянен. Если кто сейчас осмелился бы на него напасть, он был готов либо расплакаться, как малое дитя, либо, не задумываясь, убить ещё кого-нибудь даже не смотря на то, что он еле держал перо-меч в трясущихся от страха руках.

Ещё никогда он так не дорожил своей жизнью. Ещё никогда он так не понимал, насколько это важно – жить. Ещё никогда ему так не хотелось жить.

Жизнь – забавная штука. Но насколько бы забавной она ни была, её надо беречь.

Немногословные Слуги Смерти смотрели на потрёпанного беглеца. Все до единого, словно он не был для них больше жертвой. А стал чем-то иным.

– Что вы теперь со мной сделаете?

Паренёк постарался придать своему голосу как можно больше уверенности и силы, даже попытался добавить в него каплю угрозы. Он не знал, чего ожидать после того, что он натворил: смерти или благословения. Однако он определённо знал, что ещё никто и никогда в истории Затишья не убивал хоть кого-нибудь из Слуг Смерти. Это считалось попросту невозможным.

Вдруг среди стоящей вокруг мёртвой, в прямом смысле этого слова, тишины послышался шорох. Это Молчаливые аисты пришли к рыжему юноше, перед которыми расступались эти страшные привидения. Они словно наблюдали за всем этим из-под своей серой накидки, их чёрные руки безвольно висели, кривые ноги парили над землёй в нескольких фунтах. Это было жутко, но завораживающе, точно ты попал на сцену в середине фильма, в самую гущу событий. Однако в реальности это не приносило никакой радости, а только страх.

Страх перед будущем.

– П-простите, ч-что я вырвал у вас пер-ро, – чуть ли не в слезах, дрожа всем телом, проговорил подросток и протянул вперёд отливающий серебром клинок.

«Оставь себе».

От этого многоголосного звука, раздавшегося в его голове, мурашки побежали по коже. Он не знал, кто именно это из двух аистов сказал, однако понял, что это были именно они. Понял это по их некогда кровожадному, а теперь мудрому взгляду тёмных глаз, который так и пронизывал его существо насквозь.

– Что? – парень даже забыл о страхе от удивления.

Он всегда думал, что эти птицы не то что не разговаривали, но даже не произносили ни единого звука, кроме шипения, и то это было редко. А тут… Видимо, мир явно катился в бездну изменений.

«Ещё никто не смел взять наше перо и использовать его как оружие. Ещё никто не смел выжить после атаки Слуг Смерти. Ещё никто не смел убить одного из них. Ты очень храбрый малый, раз смог провернуть такое. Раз смог впечатлить самих Молчаливых аистов».

У рыжего юноши чуть челюсть не отвалилась. Он только сейчас осознал, что именно совершил: пошёл против правил и победил. Смог выжить. Выжить в такой ситуации, в которой никто и никогда не выживал. Смог убить одного из тех, кого никто и никогда не убивал.

Это и вправду впечатляло.

– Так… Вы меня не убьёте? – он заулыбался, как маленький ребёнок. Надежда на лучшее расцвела в нём, как пышный бутон самого прекрасного цветка.

Аисты, казалось, даже усмехнулись над ним.

«Конечно нет, глупый. Мы тебя вознаградим за это. Редко кто может нас удивить. И поэтому теперь ты – глава Затишья».

А судьба умела удивлять. Она умела поворачиваться к своим жертвам бледным лицом и счастливо улыбаться им.

Она умела исполнять даже самые тёмные мечты.

I: И дар нёс в себе проклятие

Если вы одаренный человек, это не значит, что вы что-то получили. Это значит, что вы можете что-то отдать.

Карл Густав Юнг

Музыка была подобна мыслям.