И только море запомнит

– Умоляю…

Офицер крутит головой, пытаясь вывернуться, но Моргана наваливается на него всем весом. Нож вонзается в глаз. И Гэвин рычит. Он вырывается, но Моргану уже не остановить. Она не чудовище. Однако миловать своих врагов не станет. Должна пролиться кровь, иначе она сгорит в огне собственного недовольства.

Кончики пальцев окропляет кровь. Она спросила однажды у судового врача, как правильно удалять глаз. Доктор промямлил несуразные вещи, отмахнулся, лепеча, что никогда ничем подобным не занимался. Но если ей действительно захочется это сделать, то лучше всего нагреть кончик ножа докрасна. Тогда пациенту будет не так больно. Но Моргану и интересовала боль.

Можно было бы выдавить глаза и пальцами, но нож в этом деле куда надежнее. Она берет и подцепляет глазное яблоко, пока отставной офицер скулит от ужаса, беспомощности и боли. Библиотека находится в самой дальней части поместья. Свидетелей не будет, а если они и будут, то никто точно никогда не узнает, кто она такая и где ее искать.

Теплая кровь стекает по ладони, О’Райли рассматривает глаз с придирчивостью дотошного ювелира. У Гэвина зеленые зрачки, но посмотрит мужчина на мир теперь только ее глазами. Если, конечно, справится с кровопотерей и возможной инфекцией. Он стонет, не в силах произнести ни слова.

Выпрямившись, с бесстрастным выражением лица О’Райли бросает глаз на пол. Она надавливает носком туфли на него, пока он не превращается под подошвой в кашицу. Небрежно отерев обувь, словно ничего и не произошло, с ножом в руках Моргана покидает библиотеку. Белые перчатки, которые она захватывает со столика, теперь навсегда испорчены, но никакая мелочь не омрачит опьяняющее удовольствие. Она словно поставила галочку возле строчки с одной из целей своей жизни. В списке остался только один обидчик. И, кажется, Кеннет поспособствует его уничтожению далеко не путем закона.

Через несколько минут, вытерев руки в своей спальне о простыню, пока кровь не засохла на ладонях, и найдя запасные перчатки, Моргана возвращается в бальный зал. Если бы удовлетворение сочилось из человека, то О’Райли бы светилась подобно золотому кольцу, купающемуся в солнечных лучах.

Бентлей замечает ее самым первым. Он словно только и смотрел на дверной проем, ожидая, когда капитан спустится. Короткий кивок, и тень отрывается от стены. Спаркс. Мужчина в черной маске и плаще просто не может не быть кем-то другим, кроме как агентом Ост-Индской торговой компании. Кеннет знает всегда все наперед, а Спаркс не задает вопросов. Наверное, Моргане бы тоже не помешал человек, готовый прибрать за ней трупы.

Ирландка плывет в сторону Бентлея.

– Все прошло хорошо? – без стеснения интересуется лорд, словно и не он поспособствовал чужим мукам этим прекрасным вечером.

– О чем вы, сэр? – непринужденным вопросом на вопрос отвечает Моргана, и от нее не укрывается, как Бентлей усмехается.

– Губернатор получил разрешение Компании в моем лице на сбыт некоторых товаров. Считайте это моим подарком вам. Вы же хотели, чтобы в Нассау стало на одного человека честнее?

По правде говоря, у Морганы не было ни единой подобной мысли. Ее не сильно беспокоит судьба губернатора Коулсона, хотя она предпочитает, чтобы тот все же прожил подольше, ведь его младшая дочь обожает капитана, а О’Райли души не чает в этом маленьком скандальном ангеле, который вечно жалуется на разодранных братьями кукол.

– Очень мило с вашей стороны, Бентлей, но с чего подобная щедрость? Не то чтобы я не рада, но вопросов у меня много.

Особенно к тому, как успел лорд Ост-Индской компании все организовать у нее под носом. Пальцы все еще покалывает от удовольствия, а перчатки девственно-чисты.

– Я посчитал, что такой сюрприз даст вам запал продолжить наше путешествие. К тому же я довольно долго размышлял над сказанными вами словами. И пришел к выводу, что эти люди действительно не заслуживают даже самой мучительной из всех законных смертей. Они не поймут и не раскаются, пока не взглянут смерти в глаза, – последние слова Бентлей произносит с особой нежностью. Вечер складывается на редкость удачно. И уже ничто не омрачит свершившуюся месть.

Вряд ли Эттвуд и Ридель действительно испытывали искреннее раскаяние, но им было о чем подумать, пока Моргана ковырялась в их глазницах.

– Мне радостно, что мы приходим к пониманию.

Бентлей меняется. И не в лучшую сторону. Он словно ожесточается с каждым днем. Этот бал, приглашение одного из обидчиков, щедрые подарки и оттягивание момента… Кеннет не выражает ни единой истинной эмоции, но Моргана не сомневается – поступки лорда перестали быть исключительно грамотным расчетом. Внутри Бентлея вскипают чувства, как вскипает в ее жилах сталь. И тем приятнее думать, что чувства между ними взаимны.

– После того как мы с вами найдем Сферу, корона оплатит каждый день, проведенный вами для этой миссии. Можно сказать, священной.