И только море запомнит

Ей всегда хотелось быть рыжей, иметь на носу веснушки – поцелуи солнца, зеленые глаза, уметь отборно ругаться и изъясняться столь же заковыристо, как и Мерфи. Тогда бы она была идеальным примером ирландской женщины и была бы похожа на Энн Бонни. Но ей достались от отца холодные черты и темные волосы.

– Он притащил его, чтобы я смогла поквитаться. И я вырезала ему глаз, раздавила и размазала по ковру.

Ледяным спокойствием в душе отзываются события, произошедшие несколькими днями ранее. Видимо, совесть, взывающая к просветлению, намного тише всепоглощающей жажды устранить каждого, кто причастен к ее слепоте. Они заслуживают смерти. В сущности, она и не знает, что случилось с Гэвином Риделем, когда она покинула библиотеку, но если Кеннет заставил Оливера Спаркса замести за ней следы, то, вероятно, того больше нет в живых.

Она не чувствует жалости, лишь злорадное удовлетворение, расцветающее в груди.

– Кеннет сам привел к тебе Риделя? – недоверчиво интересуется Колман. – Не кажется ли тебе, что это какая-то дурь? С чего бы светилу Ост-Индской приводить к тебе твоих же обидчиков? Откуда он вообще узнал, что Ридель тебя изувечил?

– Я сама сказала ему. Когда мы только заключали этот сраный договор о сотрудничестве. Условием было, что мне предоставят трех английских офицеров, я назвала фамилии. И Кеннет сказал, что постарается разобраться с ними в суде, но… Но какой к чертям собачьим суд, если никто не будет разбираться с тем, кто там ослепил девчонку на один глаз?

Теперь уже очередь Колмана перехватывать тонкие пальцы капитана. Квартирмейстер встает с табурета и приобнимает Моргану за плечи – они были лучшими друзьями с Кайджелом, если молодой благородный лорд вообще может быть другом простому рабочему парню, и эту привычку он перенял у него. Иглой терновника прошлое колет сердце.

– И вместо суда он подарил тебе расплату? Благородно, мать твою, ничего не скажешь. Лишь бы подставой не оказалось. Даром что мы с ним скоро распрощаемся.

– Думаешь, он хотел меня подставить? – Моргана хмыкает, прокручивая на пальце кольцо с печатью.

– Черт знает. Но Кайджел завещал быть осторожными.

Кайджел. Он вообще слишком много завещал, словно знал всю жизнь наперед. Давал советы, которые пригождались не раз, видел будущее, в которое ему никогда не шагнуть. И на душе скребутся кошки, а где-то в желудке копошатся старые переживания, сродни мелким личинкам опарышей и трупным червям. Она скучает по нему. Невыносимо скучает. И это единственная причина вернуться в родное поместье – взглянуть на его могилу и обнять плиту, под которой уже несколько лет покоится то, что когда-то было ее братом.

– Ладно. Не важно. Идем. Помолимся и понадеемся не сдохнуть, – безрадостно усмехается Моргана.

В конечном счете они ирландцы, а удача их любит. Капитан и квартирмейстер покидают каюту.

Все начинается как обычно: сначала небо затягивается серыми тучами, мелкие капли срываются и ударяются то тут, то там об идеально начищенные, но местами уже подгнившие половицы верхней палубы. Гладь моря чернеет, мутнеет, как забытое на чердаке зеркало. Так же хмурится и Моргана. Корабль скользит, словно перекатываясь по волнам. Покой медленно отступает, оставляя после себя лишь воспоминания – сладкое послевкусие надежды на завтрашний день.

О’Райли поднимается на капитанский мостик, чтобы сменить рулевого, а Колман громко и отчетливо командует сворачивать паруса и готовиться к неизбежному. Обогнуть надвигающуюся бурю невозможно, и Моргана с неудовольствием подмечает, что сегодня она не готова оказаться в числе смытых за борт.

– Иди, Джек, с тебя хватит.

Матрос кивает капитану. И, передав штурвал, спешит покинуть мостик, лишь бы убраться в трюм и начать молиться. А это самое логичное, что можно сделать в такой ситуации. Потому что если Бог не откликнется, ты останешься хотя бы честен перед самим собой – а это, пожалуй, важнее всего остального. Моргана кладет ладони на штурвал, стискивает его, пропуская мимо глаз суетящихся матросов, то и дело поднимающих головы к небу.

Несколько тяжелых капель падает на нос капитана, и она небрежно отирает воду тыльной стороной ладони. По палубе вышагивает Бентлей, оглядывается по сторонам. И лучше бы его тут не было, но лорду вечно нужно быть свидетелем всего. Моргана с раздражением рычит:

– Кеннет! Убирайтесь с палубы. Закройтесь в каюте и не вылезайте, пока все это не закончится. Живее!

Лорд поднимает на нее глаза, поджимает губы, но не противится приказу. Он направляется к лестнице, ведущей на нижнюю палубу, но громким окликом Моргана заставляет его развернуться. Лучше будет, если Кеннет останется в ее каюте. Тогда, если корабль будет на грани потопления, она сможет хотя бы попытаться его спасти. Это неправильное решение, но как капитан она должна обеспечить безопасность каждого члена экипажа и пассажира.